помогла. И всё же твой разум разрушается, но ты ещё не сдался окончательно. Всё ещё сопротивляешься, не хватает лишь одной маленькой капли. Эта капля необходима, чтобы мы оба сдержали обещание. Такова наша роль. Очень важная роль… для всех… А теперь пора перешагнуть черту и дать всем шанс… Спасибо…
Я молча смотрел на него. Ни одно слово не могло выбраться из моего рта, как ягнёнок из бездонного колодца. Вдруг меня захватила тьма, а в уши водой потекли журчащие голоса…
20. Цена обещания
По странному стечению обстоятельств я оказался на скамье рядом с закрытой Оренктонской Библиотекой. В голове клубился туман, прятал в себе всё то, что происходило после причала. Находясь рядом с местом, пропитанным не только дурной славой, но, возможно, и гнетущей аурой, ловил на себе взгляды редких прохожих. Ещё за мной наблюдали из окон дома напротив. Всем жителям помогли переселиться. Всё из-за того «свистящего» инцидента, там никого не должно было быть. И всё же были. Люди похожие на улыбающихся кукол, или же куклы похожие на улыбающихся людей, смотрели на меня. Видят желанный трофей? не знаю. Во всяком случае, возникало именно такое ощущение. Меня это нисколько не беспокоило — едва ли мог придать значение хоть чему-то. Попытавшись нырнуть в свои воспоминания о последних событиях, неожиданно для себя обнаружил, что о продолжительности моего пребывания в бессознательном состоянии остается лишь гадать. Никак не пробиться через лёд, утопая в обжигающей реке под ним.
— Ладно, хоть сам туда не прыгнул, — тихо произнёс себе под нос, вспомнив о том месте рядом с причалом, в котором пропала лодка; пропала как драгоценность в шляпе уличного глухого фокусника.
— Вот мы снова встретились, мальчик, — пропел знакомый голос.
— Тебя не может здесь быть. Ты всего лишь шум обрушения больного разума. Меня не обманешь…
Медиум Астрологов сел рядом со мной на скамью.
— Не возражаешь? — спросил он почти по-соседски. — Надеюсь, утихомирил свою ярость. Последняя наша встреча закончилась для меня не самым лучшим образом. Тогда в Доме заботы… ты носился по стенам и потолкам коридоров, выжимал всякого, кто попадал в поле твоего зрения. Настоящее первобытное неистовство.
— Не лучшим образом? Набав Днах съел твою голову…
— Он проглотил содержимое, а не коробку. Но я понимаю. У вас обоих неостановимая тяга к головам. Вероятно, в этом есть и моя заслуга. Это же я нашёл предателя в рядах Астрологов. Твоя сиделка…как её там звали? На языке почему-то крутится суфла, суфле…
— Флан.
— Точно! Заботливая Флан, что читала тебе книжки. Её любовь не знала границ, она оберегала тебя как своё родное дитя. Хоть её приставили совсем не для этого. Сейчас такая самоотверженность выглядит… не знаю…мило? Впрочем, её любовь не более чем иллюзия, которую подсовывает эгоизм.
— Ты убил её.
— Я? Да что ты, я этого не делал. А вот палач — да, — проговорил Медиум Сагитару. — И вообще, скажи мне, дружочек-пирожочек с моллюсковой начинкой, разве лишение жизни предателей… это не само собой разумеющееся? Не думаю, что ваш Бургомистр, разговаривая с изменниками, наливает им кружечку чая и начинает вежливую беседу, после которой дарит благодарственный мешок золота и отпускает в свободное плавание. Хотя… признаюсь, отрубить её голову и всучить тебе в руки — это было чуть-чуть лишним.
— Я убью тебя ещё раз. Но уже насовсем…
— И как ты себе это представляешь? Раскроишь себе черепушку об стену? Не лучшая идея. Могу предложить тебе другой путь, Донный бог. Тогда и сдержишь обещание, и избавишься от меня. Все будут довольны. Ну, кроме содержимого твоей сумки. Там уже ничего не поможет. Чего ты так кровожадно смотришь? Хоть я не вижу выражения твоего лица под этим балахоном, но знаю какое оно. Лучше бы не бесился, а дал ей подышать.
— Не понимаю, о чём ты говоришь…
— Бессмысленно прикидываться табуреткой. Доставай. Я настаиваю. Иначе не увидишь Каду.
Из всех его слов я услышал только одно последнее. Рука сама нырнула в сумку, с которой не расставался даже на Пепельных болотах.
— Вот теперь-то точно оно самое. В Доме заботы ты был мелким чудовищем с её головой в руке, а сейчас стал взрослым чудовищем с черепом. Как не крути, осьминог не вырастит в кашалота.
— Где она? — спросил я голосом утопающего, держа в руке частичку прошлого.
— О! А тот фокус со щупальцами, ты его освоил в совершенстве? Ну разумеется, всегда находил тех, кто не по своей воле помогал тебе быть в тонусе. Помнишь же звонаря в церкви? Ох, сколько сил ушло, чтобы вытащить его от туда. Но всё равно прикончил моего бывшего слугу, добился своего. Молодец, за такую услугу тебе моя благодарность. Я сам занялся этим, если б мог. Трус сбежал, его было необходимо наказать. Так что повторюсь… благодарю за услугу, — весело проговорил Сагитару и, покрутив кистью, надменно поклонился. — Кстати, мне тут подумалось, что твои мысли текут так, будто книгу пишешь. Оно и понятно, столько раз перечитывал «Путник глубин», что текст оставил след в твоём мозге, проделал борозду, в которую затекают мысли и принимают известную форму. Вот тебе результат одержимости одним произведением. И да, про след и борозду… это не в буквальном смысле. Или же?
— Отвечай на вопрос, — не сдержав шёпот, схватил Медиума за горло, но рука прошла насквозь.
— Терпение, безумец. За звонаря я тебя поблагодарил, но за остальных не стану. Ты обесценил их труд своим вмешательством. Прости, своей охотой на них. Они долго готовились, чтобы научиться быть похожими на сказителей. Таковым было их желание и долг. И вот он ты… появился такой с детской травмой и давай убивать их. Нет, не убивать — пытать, мучить, низводить их значимость до уровня половой тряпки. А может, у них были причины стать Астрологами? Может, они искренне верили, что действуют во имя всеобщего блага? Может они тоже читали кому-то книги, любили, заботились. Но тебя это не заботит, да и не будет. Иначе ты не хранил бы её голову, а похоронил бы, отдав почести и проявив уважение. Если не она, у нас всё получилось бы. Следуя всем процедурам и принимая все лекарства, которые тебе давали, сам отдал бы мне поводок. Цель была так близка, но нет. Маленький человечек всё перевернул, как крошечный камень опрокидывает едущий по дороге дилижанс.
— Зачем ты мне всё это рассказываешь?
— Не знаю, сноходец. Если скажу, что свежий воздух развязывает мне язык — то слукавлю. Я уже говорил про другой путь. Вот
