бы оказаться в любом другом месте, включая умеренную перестрелку без подкрепления. Громкие журналистские голоса пытаются привлечь ее внимание.
– Можете ли вы сказать нам, была ли смерть мэра Аллауки несчастным случаем или преднамеренным убийством?
– Нет, не могу.
– Связано ли это с идущим расследованием финансов Партии Процветания?
– Вы сотрудничаете с Земным надзором?
– Служба маршалов создана для обеспечения закона и порядка во всех районах Долины, независимо от местности или юрисдикции, она действует без предубеждений или предпочтений. В той мере, в какой Земной надзор просит нас выполнять эти обязательства, мы, разумеется, полностью с ним сотрудничаем.
– Но вы собираете сведения о Партии Процветания?
– Это выходит за рамки данного брифинга.
– А что насчет оверрайдера? Он связан с Земным надзором?
– Была ли нарушена Хартия? Земля уже применяет у нас свои ударные войска?
– Он прилетел сюда на челноке?
– Нет. – Резкий, пренебрежительный тон. – Хакан Вейл в течение семи лет являлся гражданином Долины. Он был таким же марсианином, как и все остальные.
– Проживание не делает его марсианином. Я – ДеАрес Контадо, имя нам – легион, и мы желаем знать, есть ли у этого оверрайдера…
– Бывшего оверрайдера.
– …связи с земными силами. Рассматривали ли маршалы возможность того, что этот Вейл на самом деле был земным агентом под очень глубоким прикрытием?
Губы Хасы скривились в насмешливой ухмылке.
– Мы рассматриваем все разумные направления расследования…
– Есть ли какие-либо признаки…
Звук пропал, экран погас. Я посмотрел в дверной проем и увидел стоящего там Сакаряна.
– Ты в порядке? – хрипло спросил он.
– Неплохо для мертвеца. – Я взглянул на свои запястья с приваренными тканями, согнул недавно перебинтованную ногу. В тихом горячем кипении под гипсом чувствовались слабые судороги. – Очищающая хирургия завершена. Протоколы восстановления костной ткани пришли час назад, по-видимому, все ими очень довольны. Мне сказали, что я полностью встану на ноги дня через три, а то и раньше. Восстану из мертвых, прямо как любимый сын Пачамамы.
– Его пригвоздили к кресту, пырнули копьем в бок и переломали обе ноги.
Я пожал плечами.
– Полагаю, ему стоило лучше работать над рефлексами уклонения. Чего хочешь, комиссар?
– Как насчет плана игры? Хорошо, ты числишься мертвым, что дает тебе некоторую возможность застать врасплох Идальго и всех остальных, кто в этом замешан. Тебе надо выследить и допросить эту женщину, Учариму. Но что насчет подкрепления? В прошлый раз ты отказался, и посмотри, что из этого едва не вышло.
Я потер одно зудящее, быстро заживающее запястье о другое.
– Могло быть и хуже.
– Не сильно. Я не думаю, что ты понимаешь, насколько тебе повезло, Вейл. Повезло, что у меня был контакт с маршалами, повезло, что я связался с ними, когда понял, куда ты направляешься. Повезло, что до них дошли слухи о перестрелке, в которую ты вляпался, повезло, что они шли по пятам Аллауки, когда она сделала свой ход. Такая удача никому не выпадает дважды.
Да он и половины всего не знал.
Повезло, что у Рис хватило оперативного творчества, чтобы вовремя воспользоваться предсмертными протоколами. Повезло, что она мимоходом заметила системы техобслуживания и смогла их взломать. Повезло, что головорезы Аллауки решили сковать меня стандартными полицейскими пластиковыми наручниками, повезло, что они проморгали кольца морфосплава, повезло, что, когда настал момент, в комнате было всего два бойца. Повезло, что по плану Аллауки меня должны были найти с моим оружием. Повезло, что Гус принес его как раз перед тем, как убить. Повезло, что организованная преступность Колыбель-Сити была настолько непрофессиональной…
Повезло, повезло, повезло…
От одной мысли об этом меня до сих пор бросало в холодный пот.
«Во время кризиса нельзя полагаться на удачу, – говорится в неофициальных комментариях ветеранов к инструкции для оверрайдера от БВ, – но, ясен хрен, вам придется воспользоваться ею, как только она появится».
Я по очереди коснулся заживающих запястий, массируя зудящие участки и тщетно пытаясь заглушить воспоминания о тех последних болезненных моментах, когда я тянул время, готовясь вызвать Рис, клеточный выброс и сирены системы техобслуживания, не имея ни малейшего понятия, сработает ли хоть что-нибудь из этого на самом деле.
– Что ж, комиссар, так все и работает, – тихо сказал я, – либо тебе повезло, либо ты покойник.
– Но ты можешь дать себе преимущество.
– То есть пометить себя? – Я улыбнулся. – Да брось, твои медики уже все сделали. И не надо говорить, что это не так.
Через несколько часов я снова обрету благодать встроенной, вечной гарнитуры, прямо как в былые времена. Но прямо сейчас я смотрел на мир голыми глазами, а Сакарян был слишком опытным человеком, чтобы выдать себя даже натренированному взгляду. Я не стал гадать. Даже если он и не прикрепит маячок к встроенным системам, в его распоряжении при желании было несколько столетий других технических возможностей слежки. Правда заключалась в том, что Сакарян так или иначе уже был моим подкреплением, нравилось мне это или нет.
– Я не верю в то, что идет вразрез с Хартией, Вейл, – сухо сказал он. – Мы строим будущее здесь, в Долине, и если не будем придерживаться собственных основополагающих принципов, все развалится.
– Довольно точный отчет о ситуации, на мой взгляд. Я имею в виду последнюю часть.
Казалось, будто какой-то вездесущий неприятный запах проник в комнату из коридора снаружи.
– Я и не ожидаю, что кто-то вроде тебя поймет.
– Кто-то вроде меня? Сакарян, ты работаешь на Малхолланда.
– Я служу должности, а не человеку, который ее занимает.
– Да неужели… на случай, если ты не заметил, эту должность последние восемнадцать лет занимает один и тот же человек.
– Не говори глупостей, прошло всего-то восемь лет.
– Восемь марсианских лет. А я говорю о настоящих годах, Сакарян, о настоящих человеческих годах, которые проносятся мимо, а не о том, как вы тут, в колонии, еле ползаете.
Некоторое время мы пристально смотрели друг на друга. Затем он слегка подался вперед, медленно и жестко произнес:
– Я не встраивал маячок без твоего согласия, поскольку это противозаконно. Но мы тратим на тебя кучу денег и усилий, и я хочу отдачи. Возможно, я улыбнусь, если ты снова облажаешься и позволишь себя убить, но так я Идальго не поймаю. И Мадекве не найду. Так что можешь поставить на кон свои яйца, Вейл, что мы будем за тобой следить, нравится тебе это или нет. Привыкай. Ты нас не заметишь, и никто не заметит. Но мы будем рядом. И если ты хочешь вернуться на Землю – более того, Вейл, если ты хочешь хотя бы чего-то, помимо крайне длительного пребывания в герметичной
