— Кажется, я вернул его на место.
Танит изумленно распахнула глаза.
— Но это невозможно!
Она потянулась к нему, собирая Песнь, но Гэр отстранился.
— Танит, пожалуйста, иди к Саарону. У тебя идет кровь. Это подождет.
Целительница опустила руку и медленно поднялась. С рыжих завитков, обрамлявших ее лицо, стекала вода. В глазах плескалась боль, которую Гэр не мог вынести. Он испытал облегчение, когда она отвернулась.
После ее ухода Гэр сомкнул вокруг себя щит, заглушая звуки. Раскаты бури превратились в шепот. Мимо сквозь серебристую пелену дождя беззвучно проплывали люди. Надежно укрывшись от них, Гэр прижал к себе Айшу и закрыл ее прекрасные глаза.
* * *
На приготовления ушло почти четыре дня. В лазарете не хватало места, а подземелья церкви превратились в покойницкие. Из Пенкруика пришли люди с топорами и пилами — заготовить дрова для погребальных костров. Некоторые из них привели с собой жен, чтобы помочь в лазарете. В основном туда шли немолодые женщины, которые не боялись омывать и пеленать мертвых.
На холме, выходящем в бухту, вырезали огромный круг ощипанного овцами дерна. Туда-сюда сновали телеги, привозящие топливо для разгорающихся погребальных костров. Даже на балконе пятого этажа Гэр чувствовал запах свежесрубленного дерева и сосновой смолы. И резкий сладкий аромат душистого масла, которое должно будет заглушить вонь горящей плоти.
День обещал быть ясным. На островах по-прежнему царила зима, но на солнце ее власть слабела, и пастбища сверкали, словно усыпанные бриллиантами. Скоро сквозь сухую, пожелтевшую траву пробьется новая. На деревьях уже начали набухать почки. Ну не забавно ли? Именно сейчас, в момент появления новой жизни, Дому Капитула приходилось хоронить своих мертвых.
Гэр посмотрел на бокал в своей руке. Великолепная работа: чистейший пурпур основания и ножки постепенно переходил в аметист и серебро у ободка. В бокале оставалось бренди меньше чем на дюйм, зато воспоминаний было вдоволь. Они шагали на рынок в порту Пенсаэки, чтобы купить ей подарок на день Угасания. Айша в форме ястреба сидела у него на плече и тихо урчала от восторга, так, что слышать ее мог только Гэр. Торговец, упаковывая покупку, робко интересовался, не продается ли эта великолепная птица.
Вот он смакует вино у камина, в трубе которого завывает зимний ветер. Пытается починить бокал, который она разбила в приступе ярости, когда они поссорились из-за какой-то глупости. А затем удивляется, как ей удалось выбрать именно этот бокал из всех, несмотря на то, что выглядят они одинаково. Айша сказала, что чувствует узор его Песни. Этот бокал стал ее любимым. Именно его Гэр сейчас держал в руке.
Он осушил бокал. Крепкий напиток заскользил по пищеводу, согревая его изнутри. Это был последний глоток. Графин опустел, бренди закончился, как и все хорошее. Жаль, что с этим последним глотком ему не удалось проглотить воспоминания: они оставались с ним, заполняли его внутреннюю пустоту призраками.
Гэр повернулся, чтобы зайти обратно, и увидел у двери Альдерана, положившего руку на дверной засов. Леанец не хотел, чтобы его беспокоили, но некоторых визитов не избежать. Если не сегодня, так еще когда-нибудь. Спасибо, что дали ему время хотя бы на то, чтобы вымыться и побриться. Гэр поставил бокал на стол.
Альдеран с непроницаемым лицом посмотрел на него, отметил взглядом тонкую синюю мантию у него на плечах, которая ниспадала до лодыжек.
— Она неплохо на тебе смотрится, парень, — сказал наконец старик.
— Я думаю, что ей бы понравилось.
— Уверен, что да.
Гэр разгладил ткань у себя на груди, хоть этого и не требовалось: линия выреза была идеальной.
— Ты знал?
— Да. Ты не заслуживал мантии, когда Айша тебе ее подарила, хотя мы еще тогда увидели твой потенциал. Ты получил необыкновенный дар. Теперь она твоя по праву.
Гэр коротко кивнул. Он надел эту накидку не ради себя.
— Ты что-нибудь выяснил?
— Не много. Разум Донаты и ее дар были захвачены. Савин воспользовался этим, чтобы удержать врата открытыми. Он вплел ее цвета в узор Песни, чтобы скрыть свои действия и выиграть время. — Альдеран вздохнул и неожиданно стал казаться очень уставшим. — Мы слишком многого не знаем. Слишком многое утеряно. Надеюсь, к следующей встрече с ним нам удастся подготовиться лучше.
— А Дарин?
— Дарин был его соглядатаем. Сам Савин не мог попасть к нам из-за защитных чар, поэтому и послал шпиона. И то, что он отдал знак именно Дарину, для нас большая удача.
— Знак?
— Когда мы его отыскали, Дарин держал его в кулаке: кристалл, ограненный под драгоценный камень. На нем скорее всего были чары, заставляющие Дарина хранить эту вещь у себя. При помощи кристалла Савин управлял им. Полагаю, до остального ты можешь додуматься сам.
Сердце Гэра заныло от ощущения вины.
— Дарин собирался вставить этот камень в кольцо для Ренны. Кольцо должно было быть обручальным. Он попросил меня быть его шафером.
— Гэр, мне очень жаль. Я знаю, Дарин был твоим другом…
Он был слишком поглощен собой, чтобы заметить происходящее. Это был ход конем, тот, который наносят сбоку, под углом, с той стороны, откуда ты меньше всего его ждешь. Гэр отвернулся. Ему требовалось время, чтобы справиться с голосом.
— По крайней мере он так и не проснулся.
— Нет. Полагаю, это единственное, за что мы должны благодарить богов. Я думаю, что после того как Савин подчинил его себе, Дарин почти не приходил в сознание. Когда рухнул щит, его тело осталось живым, но та искра, которая делала его личностью, погасла. На следующий день у него остановилось сердце.
Гэр вздрогнул. Он будет тосковать по смеху белистанца, готовому раздаться в любой момент, по его озорству и чувству юмора. Дарин был первым, с кем он подружился в Доме Капитула, белистанец стал ему почти братом. Удивительно, что он еще мог чувствовать такую боль. Гэр уже решил, что после всего увиденного разучился ее испытывать.
— Ты был прав, Альдеран, — резко произнес он, — насчет Савина. Он использует любые средства, чтобы приблизиться к цели. Даже людей. Они для него просто шахматные фигуры на доске, которыми при необходимости можно пожертвовать.
— Хотел бы я в этом ошибиться, — поморщился старик. — Это избавило бы нас от боли.
— Сколько человек мы потеряли?
— Двадцать четыре. Девять адептов, включая Дарина. Одиннадцать учеников. Брендана, Тивора, Донату.
— И Айшу.
— И Айшу.
С тех пор как все произошло, Гэр впервые произнес вслух ее имя. Айша мгновенно вернулась сюда, в эту комнату. Она наблюдала за ним с кушетки, он чувствовал запах ее кожи, ее цвета танцевали у него в голове. Гэр зажмурился, но образы остановить не удалось: темная кровь, растерзанная плоть — и все остальное, что утонуло в многочисленных бутылках бренди. Гэр открыл глаза, крепко сжав кулаки.
