Книга Смута. Том 2 - Ник Перумов

В 1921 году в Версале состоялась мирная конференция. По её итогам Россия приобрела-таки Черноморские проливы и распространила свой суверенитет на исторический район Стамбула, коему было возвращено название «Константинополь», а св. София вновь сделалась христианским храмом. После долгих переговоров Турции было позволено сохранить узкую полоску берега в проливе Босфор для «экстерриториального коридора» в остававшиеся турецкими районы Стамбула; в этом коридоре невозможно было устройство каких бы то ни было военных сооружений. С обеих сторон коридор контролировался русскими фортами св. Георгия Победоносца и Архангела Михаила. Россия также получила обширные территории бывшей Турецкой Армении с Трапезундом и Эрзерумом и зону проливов с Мраморным морем.

Ради этого пришлось пойти на уступки в польском вопросе.

Россия соглашалась на создание «ассоциированного с Россией Великого княжества Варшавского», получавшего статус практически полной автономии, с более широкими правами, чем у Финляндии: собственная денежная система, собственная, хоть и ограниченная в численности, армия, своя система управления и таможенная служба, польский как единственный государственный язык. Русский государь сохранял титул «Царя Польского», прибавляя к нему «и великий князь Варшавский» – это давало возможность утверждать, что «Польша» в лице её восточных земель по-прежнему входит в состав Империи. Восточные земли действительно остались в Империи, граница была проложена по линии Млава – Остроленка – Седлец – Ивангород – Холм.

При этом император Александр наотрез отказался обсуждать какую бы то ни было «независимость Финляндии», более того, решительно обрезал финские права и вольности, уничтожив финскую марку, распустив Сейм и разделив бывшее Великое княжество на губернии. Ответом было финское восстание, подавленное в 1922–1923 годах.

В 1924 году, завершив многотрудную свою деятельность, став свидетелем восстановления креста на святой Софии и будучи уже весьма преклонного возраста, император Александр Третий скончался от сердечного приступа.

Начиналась новая эпоха, «ревущие двадцатые», но это уже совсем иная история…»

Послевоенное

Россия, Выборгская губерния, Териоки. Усадьба действительного члена Императорской Академии наук, профессора Николая Михайловича Онуфриева и его супруги Марии Владимировны, май 1921 года.

– Некогда мне болеть да по санаториям прохлаждаться, дорогой Фёдор Алексеевич. Дел-то эвон сколько! Новый завод электродвигателей запускаем, новое фармацевтическое производство, всюду глаз да глаз нужен! Мне уже семьдесят семь, сиднем сядешь – так тут же и помрёшь. А помирать нам рановато, есть у нас ещё дома дела!

Капитан Фёдор Алексеевич Солонов только вздохнул.

Они сидели на веранде обширной дачи, что Онуфриевы возвели на том же месте, где стоял их домик в оставленной реальности, только эта была куда просторнее.

– Хорошо у вас тут, Мария Владимировна! Всем места хватает!

– Конечно, Ирина Ивановна, дорогая. Место нужно, пусть Игорьку с Юленькой достанется. Глядишь, и правнуков ещё понянчить успеем. – Мария Владимировна вместе с Ириной Ивановной Шульц вышла на залитую солнцем веранду. – Вот честное слово, милая, как сюда перебрались, так и тут болеть перестало и там больше не ноет. Чудеса, да и только! А ваши-то детки как?

– Да всё хорошо, спасибо Николаю Михайловичу за лекарства, скарлатину победили, теперь бегают, только успевай следить. В Глухово бы поехать с ними, да как корпус оставить? Государь строго велел «полную славу его восстановить», а теперь ещё и танки, все кадеты с ума по ним посходили, и Константин мой Сергеевич с ними! Танкодром строит, можете себе представить?

– Танкодром?! Так, я это должен увидеть!

– А вы, господин капитан, должны не по стройкам мотаться, а готовиться к экзаменам в Академии!

– Ну Ирина Ивановна, ну пожалуйста!..

– По-том! – железным голосом отрезала госпожа Шульц. – Вот сдадите экзамены, господин капитан, тогда и приезжайте. Лизу с собой возьмите и Петю с Зиной… Так, чего покраснели?

– Так мы с Лизаветой того… Ждём…

– Поздравляю, дорогой мой!.. Нечего, нечего, всё будет хорошо. Мария Владимировна, а Игорь с Юлей где же?

– На взморье пошли, дело молодое, надеюсь, к ужину вернутся. Игорь по осени уже в Политехнический зачисляться будет, экстерном за последний год всё сдал.

– А Юля?

– Думает ещё пока. Может, врачом, может, ещё куда. Теперь-то запретов нет.

– А у мамы её как дела? Прижилась в конце-то концов?

– Прижилась, хоть и нелегко. Вот, свою проектную контору открыла, и клиенты идут. Сперва-то косились, видано ли, женщина-архитектор! Но ничего, мы с Николай Михайловичем моим помогли чуть-чуть, а потом и дело пошло. Да, Ирина Ивановна… я тут хотела вам кое-что сказать…

– Да, Мария Владимировна?

– Я когда-то давно обещала Юле нашей раскопать её родословную. И… раскопала.

– Так это же хорошо! Что вас смущает, дорогая моя?

– Ирина Ивановна… я вот почему-то Юле так и не сказала. Не смогла. А вам скажу. Потому что это и ваша история.

Ирина Ивановна отчего-то схватила старую женщину за руку, сжала.

– В том временном потоке, откуда явились мы, грешные, – негромко продолжала Мария Владимировна, – вы, Ирина Ивановна, встретили Константина Сергеевича гораздо раньше. Соответственно, и брак ваш тоже… В 1908-м у вас с капитаном Аристовым родилась дочь Анастасия. Других детей не случилось… а может, я не сумела найти. Потом началась мировая война… Константин Аристов ушёл на фронт, храбро сражался, стал сперва подполковником, потом полковником…

– Продолжайте, умоляю вас. – Ирина Ивановна вдруг побледнела.

– А дальше случился наш февраль семнадцатого года, а за ним и октябрь. Полковник Аристов был верен своему государю, верен до конца. Присягать Временному правительству он отказался, был отрешён от командования, отправлен «в резерв». После октябрьской смуты вы с ним и Настей, само собой, оказались на Дону, были с нами где-то рядом. Может, даже встречались… А потом… мужайтесь, дорогая…

– Мы погибли? – спокойно спросила Ирина Ивановна.

– Нет. Вы остались в России. В Советской России. Почему, отчего, как – мне неведомо, да и никто уже не узнает. Жили тихо и незаметно. Скрыли своё происхождение, как и мы с Николаем Михайловичем, это я могу сказать точно, потому что вы оба работали в школе, а «лишенцам» это было запрещено.

Ваша дочь Анастасия, также скрыв происхождение, поступила в медицинский институт. В 1930-м вышла замуж за коллегу-врача, Сергея Маслакова. В 1935-м у неё родилась дочь Марина. Анастасия никогда ей не рассказывала о вас, берегла.

А потом грянул 1937-й… «Большой террор»…

– Нас арестовали?

– Нет. Вы отстреливались. Редчайший случай, попал во внутренние справки Конторы. А потом вы скрылись, и следы ваши теряются. Константину Сергеевичу тогда должно было быть уже 68, вам – 56. Но вы бежали и…

Понятно, если вы и