– Тужься, Элисон, тужься. Выпусти малыша. Дай мне взглянуть на него. Ребенок, зачатый с такой любовью, должен быть большим и сильным, правда? Вспомни ту ночь на острове. Я любил тебя так сильно, что думал, мое сердце разорвется. Ты ведь позволишь мне любить тебя снова? Держись, детка. Держись и тужься. Тужься, Элисон! Ну давай, любимая, давай!
Когда боль отступила, Майра тихо произнесла:
– Еще немного. Он почти показался. – Она расправила простыни и взбила подушки, чтобы ее подопечной было удобнее лежать, между тем как Рори продолжал нежно уговаривать жену, хотя она едва ли понимала, что он говорит.
– Ах, детка, я знаю, что вел себя ужасно, но это никогда больше не повторится. Я еще увижу, как ты бежишь по зеленой траве е цветами в волосах, и наш ребенок бежит рядом с тобой. Я сделаю все, чтобы ты полюбила меня так же сильно, как я люблю тебя с того первого дня, когда увидел. Ты была похожа на вереск и туман в своей нелепой накидке, позаимствованной в конюшне. Элисон, ради Бога, давай!
Последнюю фразу Рори почти выкрикнул, обхватив жену руками. Боль была столь ужасной, что Элисон плакала и кричала от страха, цепляясь за него. Эта схватка продолжалась дольше, чем предыдущие, и Рори казалось, что он больше не выдержит, когда бешеные содрогания внезапно прекратились, и пронзительный крик младенца огласил воздух.
– Мальчик, милорд. – Майра подняла на вытянутых руках заливавшееся плачем крохотное создание, а горничная бросилась за теплыми пеленками.
Чувствуя, что его губы растягивает дурацкая ухмылка, Рори смотрел на крохотное тельце младенца с черным хохолком на голове, затем перевел взгляд на смоляные локоны своей жены. Протянув руку, он убрал с ее лица влажные пряди, и глаза Элисон на секунду приоткрылись.
– Я всегда любила тебя, Маклейн. С чего ты взял, что это не так?
Радостный вопль Рори разнесся по всему дому. К этому времени все последствия пожара были устранены, слуги сновали по комнатам, разжигая камины, а мужчины собрались внизу, чтобы решить судьбу пленника. Донесшиеся сверху звуки заставили всех поднять головы, и глаза каждого, кто слышал торжествующий крик Маклейна, увлажнились.
– Элисон родила мальчика! – крикнул Рори, перегнувшись через перила навстречу знакомым лицам, застывшим в ожидании! Толпа взорвалась восторженными возгласами, подхваченными бодрыми звуками волынки.
Рори на секунду растерялся, затем сбежал вниз по лестнице и принял стакан виски, протянутый ему Алексом. Проглотив его с неприличной поспешностью, он жестом велел всем наполнить стаканы. Толпа снова разразилась приветственными криками, а запрещенная волынка заиграла громче, наполнив затхлый воздух Стегсхеда необузданной, тревожащей душу музыкой гор.
Дугал схватил, две сабли, протянутые ему стоявшими поблизости мужчинами, и бросил их на мраморный пол. Этот дом никогда не был должным образом окрещен. Едва ли выдастся лучший момент для этого.
Рори взглянул на скрещенные сабли, затем на волынщика и широко ухмыльнулся, обведя глазами выжидающие лица родных и друзей. Окрыленный виски и радостью – в рубашке, бриджах и пледе, наброшенном на широкие плечи, – он подбоченился и пустился в бешеную пляску, известную его предкам на протяжении веков.
Смех и ликующие возгласы смешались со счастливыми слезами, струившимися по лицам людей, наблюдавших за молодым лэрдом, исполнявшим танец победы. Может, славные времена и ушли в прошлое, но только не гордый дух шотландцев! Волынка играла все громче, подхваченная стройным хором голосов, выводивших слова старинной песни.
Рори уступил место другим танцорам, бросив нетерпеливый взгляд наверх, где отдыхали его жена и ребенок. Ему хотелось быть с ними, но он понимал, что и остальным необходимо ощущать присутствие своего вождя в этот торжественный момент. Тяжело дыша от усталости, он пожал протянутую руку своего тестя, когда тот подошел, чтобы поздравить его, и радостно хлопнул пожилого мужчину по спине.
– Вот уж не думал, что наступит день, когда я буду радоваться, что моя дочь замужем за сумасшедшим варваром, но этот день пришел. Ты нужен ей, сынок. Позаботься о ней.
Рори не мог стереть с лица беззаботную ухмылку. Он провел половину своей жизни, преследуя единственную цель, вопреки суровым обстоятельствам. И вдруг все это перестало иметь значение. Стегсхед пока еще не принадлежит ему и, возможно, никогда не будет принадлежать. Он нарушил достаточно законов этой страны, чтобы провести в тюрьме остаток жизни. Не говоря уже о таком пустячке, как тот факт, что все деньги Элисон по праву принадлежат мужчине, стоявшему рядом с ним. Но все это больше ничего не значит. Он сказал Элисон правду – правду, которую долго отрицал, – и теперь чувствовал себя намного лучше. Это оказалось гораздо проще, чем можно было ожидать. Ухмылка Рори стала еще шире, когда он заметил скептическое выражение, с которым Хэмптон встретил заявление графа.
– Непременно, если она позволит, – хмыкнул Рори, принимая из чьих-то рук очередной стакан, и приподнял его в приветственном жесте, повернувшись к кузену Элисон. – Мне начинает казаться, что в крови Хэмптонов тоже имеется капелька безумия. Что ты сделал с моим кузеном, Алекс?
Хэмптон пожал широкими плечами и со скучающим видом: поднес к губам стакан.
– Немного остудил его пыл. Думаю, в ближайшее время он никого не побеспокоит. Где-то здесь была еще одна бутылка этого пойла. Как насчет того, чтобы выпить?
Граф приподнял бровь, не одобряя манеры своего наследника, но Рори только рассмеялся.
– Охотно, заодно посмотрим, кто из нас настоящий горец. Но вначале я должен посмотреть, как себя чувствует Элисон.
Коротко поклонившись, он поспешил к лестнице, несясь на крыльях счастья, забыв о боли в раненом плече. Теперь у него есть все – и это все ждет его наверху.
Майра впустила его внутрь и, сунув ему в руки спящего младенца, с кратким напутствием выскользнула из комнаты. Рори, неуклюже обнимая крохотный сверток, погладил мягкую, как лепесток цветка, щечку и потрогал неправдоподобно маленькие пальчики. В ожидании, пока он сможет разделить свою радость с женой, он присел на краешек кровати, с любовью глядя на прекрасную, женщину, лежавшую на подушках.
Внезапно сердце его сжалось от щемящей тоски. Наверное, ему послышалось. Он так хотел, чтобы это было правдой, что мог вообразить их в счастливую минуту. Не может быть, чтобы такая прелестная и нежная женщина, как Элисон, могла полюбить такого холодного и ожесточившегося мужлана, как он. Да еще после того, что он с ней сделал. Но, если она подождет, он исправит все причиненное ей зло, и тогда, возможно, и впрямь услышит эти слова. Слишком долго он не имел ни дома, ни семьи, хотя в глубине души всегда оставался семейным человеком. Рори крепче прижал к себе сына и убрал со лба жены непокорный завиток, чувствуя, как его сердце переполняется любовью, которой он был так долго лишен.
Черные ресницы поднялись, открыв сияющие серые глаза, и губы Элисон раздвинулись в улыбке, когда она обнаружила рядом с собой мужа и сына.
