— А мужчины рода Дэ Кадари вообще полны неожиданностей!
Любимый нахмурился:
— Что я опять натворил?
— Всего-то так задурил мне голову, что я забыла про свое зелье, — настала пора озвучить главную новость. Надеюсь, закаленный предыдущими потрясениями, Лукас не лишится чувств. От радости. — Так что прежде, чем стать братом, ты станешь отцом.
— Любимая? — осипшим голосом выдохнул он. Судя по бледности, я оказалась недалека от истины, слишком сильно обрадовался. — Ты не шутишь?
— Да какие уж тут шутки? Скоро ни в одно платье не влезу и от шнуровки отказалась.
Глаза Лукаса блеснули драконьим золотом.
— Я люблю тебя, — прошептал он мне в губы перед поцелуем, а потом…
Потом случились крепкие объятья и бешенство дракона.
Ну как бешенство? Лукас в срочном порядке утянул меня домой, где холил, лелеял и пылинки сдувал, рыча и срываясь на каждом, кто посмел неправильно, по его мнению, на меня глянуть или подышать в мою сторону.
Вот поэтому-то я и молчала так долго, скрывая интересное положение, пока не стал оформляться животик. Дальше Лукас и сам бы догадался, слишком уж любил «инспектировать» все впадинки-выемки своего «сокровища».
Хорошо еще, мне не в одиночестве выпало бороться против тотальной заботы супруга. Негласную войну своим любимым объявят и Мадирисса, и Белла.
До кровопролития, конечно, не дойдет. Но седых волосков у кого-то точно прибавится!
Бука уже засел за вязание пинеток, фамильяр первее меня почувствовал искру жизни будущей ведьмочки!
Я и не знала, что у летучих мышей так силен инстинкт «гнездования»…
В свою очередь, стала продумывать, как познакомлю дочу с родителями, что вновь стали выходить на связь через родовой амулет. Возможно, даже Ниэлине позволю проявить заботу о правнучке, если решу, что она достаточно исправилась вместе со своим ковеном.
Генрих
— Как тебе идея пропасть на три дня?
— Что значит пропасть? — растерялась Белла.
— Я подготовил нам отпуск, только ты и я, — улыбнулся Генрих.
Он связался с феей заранее, очень много времени прошло с того вечера… Кто же знал, что путь к Белле окажется таким долгим?
— Что ты знаешь о феях желаний?
— Они исполняют желания? — хихикнула Белла.
— Какая у меня сообразительная императрица, — улыбнулся Генрих.
Айли подготовила для них что-то незабываемое, оборотень был уверен. Эта фея была профессионалом своего дела. Поэтому Генрих к ней и обратился, готовый пропасть с супругой на три дня.
Он вновь с упоением припал к сочным губам любимой. Никак не мог насладиться поцелуями, которые теперь в праве был забирать и дарить.
— Сними ее, — попросил Генрих, внимательно глядя в глаза супруги.
— Рих, — поморщилась она.
— Пожалуйста, — добавил он то, что всегда действовало на Беллу лучше всех других убеждений.
Императрица не стала спорить, лишь недовольно зыркнув на мужа, сняла иллюзию.
Глазам Генриха открылись бледные рубцы-шрамы на ее подбородке, шее и верхней части груди.
— И почему ты постоянно просишь меня это сделать? — нахмурилась Белла.
Среди остальных она неизменно носила иллюзию, скрывающую шрамы, но наедине с мужем, приходилось снимать.
— Потому что это именно та девочка, которую я люблю, — Генрих не скрывал восхищенный взгляд, с неимоверной нежностью он прошелся поцелуями по шрамам. — Это ты. И другой мне не нужно.
Пламя отбрасывало причудливые тени на корзину, что стояла возле камина. Там выгревались два больших яйца гидры. Уван увидел их на рынке и купил для императора, зная, как тот тоскует по питомице. Кииса погибла, защищая его жизнь, в последней схватке с демонами-предателями.
Теперь пятым королевством правил Зигалдер — ледяной демон. В его жилах текла кровь северных народов и огненная мощь демонов. Этот мужчина был закален в боях, безжалостен к врагам, верен союзникам и справедлив к подданным. Он взял на воспитание младенца Этана, сына Маоли и Клаидана, оставшегося сиротой.
Император не сомневался, что Зигалдер вырастит мальчика, как собственного сына: справедливым и сильным.
Генрих больше не боялся предательств с той стороны.
— И мне никого другого не нужно, — с улыбкой призналась императрица.
Он уже научил Беллу получать и дарить удовольствие, не стыдясь своих желаний и чувств. Теперь осталось научить принимать и любить себя такой, какая есть. Впрочем, Генрих и не сомневался, что справится. Для этой задачи у него была еще вся жизнь впереди.
Конец
