– А второе?
– Если ты будешь чистить зубы как прежде, от щётки ничего не останется через пару секунд.
– Ой! Я снова забыла...
– Ничего страшного. Ты только-только переродилась, тебе пока сложно, – достав бритвенный станок и крем для бритья и начиная намыливать щеки, успокоил меня Фрэнк. – Скоро всё наладится.
– У меня осталось всего три дня, даже меньше, – зачарованно наблюдая, как Фрэнк ловкими движениями сбривал щетину, вздохнула я. – Думаешь, это реально?
– Вполне. Главное – просто помнить, какая ты сильная, и стараться ни к чему не прикасаться без необходимости. Я просто хочу, чтобы ты видела, как мы захватим этого гада, как объясним, что его ждёт. Я хочу, чтобы ты видела, как он будет ползать у тебя в ногах, вымаливая прощение. Тебе не нужно будет ничего делать, но ты должна будешь всё это увидеть.
– Да, я этого хочу, – я уверенно кивнула, но потом нахмурилась. – Он ведь умрёт, да?
– Да, Солнышко. Ты ведь понимаешь, что эта падаль не должна жить?
– Конечно, понимаю! После того, что он натворил...
Я вспомнила, как спокойно отнеслась к известию о смерти моих палачей и тех, кто пытал Эбби. И смерть этого гада меня не особо взволнует. Вот только смотреть на это я, наверное, не смогу. Решив сменить тему, я сказала.
– Рэнди принесла нам кучу бутербродов на завтрак, я свою часть уже съела, извини. Но там ещё много осталось. А ещё она привела Лаки – я слышу и его мысли тоже, не ограничиваюсь только утками. У него невероятно обширный словарный запас, в отличие от Миссис Клювдии и её утят.
– И о чём же он думает? – смывая со щёк остаток пены, поинтересовался Фрэнк. Похоже, он тоже был не прочь сменить тему.
– Он обожает Рэнди, и любит колбасу, приносить палку и чтобы его гладили. В принципе, особых открытий я не сделала. Не знаю, в чём польза моего дара? Он забавный, но не особо практичный.
– Кто знает, может, когда-нибудь он тебе и пригодится, – Фрэнк вытер лицо, и полотенце осталось абсолютно целым, с завистью отметила я, вспомнив своё ночное фиаско. – Извини, Солнышко, я на минуточку оставлю тебя одну.
Фрэнк нырнул в палатку, тут же появился с охапкой одежды и исчез среди деревьев. Вскоре с той стороны раздалось характерное журчание, и я смутилась, поскольку до меня окончательно дошло, что каждый раз, дожидаясь меня под дверью туалета, Фрэнк тоже всё прекрасно слышал. И не только Фрэнк – на этот раз мои щеки реально полыхнули жаром. Я прекрасно знала про сверхслух своих родственников, но только теперь окончательно осознала, что уединиться рядом с ними практически невозможно.
Одна надежда – от подобных звуков они тоже умеют закрываться. И мне нужно срочно этому учиться.
И как только я об этом подумала, мои уши тут же насторожились и были буквально атакованы звуками – пением птиц, шуршанием травы, журчанием воды, мычанием животных на ближайшей ферме. Оказывается, всё это время я, сама того не замечая, была закрыта, более или менее, но закрыта. Я на самом деле не слышала привычных звуков, может потому, что они, собственно, не несли в себе какой-то информации, действительно сливаясь в белый шум, а потом пропадая из моего сознания. Наверное, с человеческой речью будет сложнее, мозг попытается автоматически обрабатывать всю поступающую информацию. Ладно, в любом случае – начало положено. И хотя сейчас я слышала происходящее вокруг даже слишком хорошо, появилась надежда, что стоит мне на что-нибудь отвлечься, как шум природы снова перестанет мне мешать.
Едва я успела об этом подумать, как в поле моего зрения появился очень даже подходящий отвлекающий фактор. В джинсах и футболке – я разочарованно вздохнула, – но босиком, Фрэнк вышел из-за деревьев, ополоснул руки в реке, небрежно вытер их о джинсы и с широкой улыбкой направился ко мне, в приглашающем движении раскинув руки.
Радостно взвизгнув, я кинулась ему на шею, и повисла на ней, подхваченная его руками. Губы Фрэнка обрушились на мои, и это был не быстрый утренний поцелуй, не нежные вчерашние, не осторожные, трёхдневной давности, нет, этот был самый что ни на есть настоящий! Губы Фрэнка ловили мои, захватывали, посасывали, выпускали, чтобы снова взять в плен, его язык хозяйничал у меня во рту, сталкиваясь и борясь с моим, который подхватывал все его движения, продолжал их, подыгрывал.
Я тонула в страстных, таких новых, но таких прекрасных, правильных ощущениях, моё сердце билось, как сумасшедшее, дышать я прекратила вообще и даже не заметила этого, мои руки ерошили короткие волосы на голове Фрэнка, нога обхватила его ноги – я хотела быть к нему как можно ближе, вжаться, вплавиться в него. Твёрдая выпуклость, упирающаяся мне в живот, прекрасно показывала, что именно чувствует сейчас Фрэнк, и я, будучи девственницей, а всего несколько дней назад ещё и нецелованной девственницей, должна была бы испугаться, ну или хотя бы насторожиться, что ли, но нет, ничего подобного. Наоборот, меня восхитила подобная реакция, заставив в какой-то степени гордиться собой – это же я её вызвала! И, движимая каким-то животным инстинктом, я ещё и потёрлась об эту выпуклость, вызвав у Фрэнка глухое рычание. После чего он откинул голову назад, разрывая наш поцелуй. Я недовольно заворчала и потянулась за ускользнувшими губами, но они начали покрывать лёгкими поцелуями моё лицо, а прерывающийся голос зашептал:
– Солнышко... Солнышко, нам надо остановиться...
– Почему? – едва ли не захныкала я.
– Потому что на этой поляне в любой момент может появиться кто-то из твоих родственников.
– Но мы всего лишь целуемся! – моё дыхание прерывалось, сердце продолжало колотиться, как сумасшедшее.
– Если мы не остановимся, я уже ни за что не смогу поручиться. Я же не железный.
Фрэнк опустился на траву, продолжая держать меня в объятиях, а я продолжала цепляться за него, но уже осознала, что момент упущен, поэтому уткнулась лицом ему в шею, стараясь выровнять дыхание и хоть немного успокоиться.
Так мы просидели несколько минут, не двигаясь, потом я подняла голову, взглянула прямо в синие, в данный момент – темно-синие глаза и в упор спросила:
– А когда?
– Солнышко... – жалобно застонал Фрэнк. – Если бы это зависело от меня... Но мы посреди твоей Долины, под открытым небом, и с минуты на минуту здесь может появиться очередной визитёр.
– Рэнди говорила, что здесь есть места, где можно спрятаться...
– Нужно будет спросить – где именно, – задумчиво пробормотал Фрэнк.
– Не сейчас, – остановила я его, поняв, что он готов связаться с Рэнди. – Ей немножко не до нас. Она только что получила не самое радостное известие о своих приёмных родителях, и в данный момент, как я поняла, Гейб утешает её, как может, в одном из этих самых тайных убежищ.
– Да, момент явно неподходящий, – кивнул Фрэнк. – Да и нельзя нам сейчас исчезать отсюда, это было бы слишком... демонстративно.
– Похоже, всё против нас, – вздохнула я, вновь кладя голову ему на плечо.
