Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
А с генералами Понеделиным, командовавшим сгинувшей под Уманью 12-й армией Южного фронта, и Кирилловым, командиром 13-го стрелкового корпуса той же армии, еще сложнее — зуб на них имел лично товарищ Сталин. Еще 16 августа 1941 года за его подписью вышел печально знаменитый приказ № 27 °Cтавки Верховного Главнокомандования, гласивший: генералы Понеделин и Кириллов — предатели, изменники и дезертиры, добровольно сдавшиеся в плен и нарушившие присягу. По версии Сталина (если не весь приказ, то его основную часть писал или диктовал он сам), Понеделин якобы «имел полную возможность пробиться к своим, как это сделало подавляющее большинство частей его армии. Но Понеделин не проявил необходимой настойчивости и воли к победе, поддался панике, струсил и сдался в плен врагу, дезертировал к врагу, совершив таким образом преступление перед Родиной как нарушитель военной присяги». Тут вождь откровенно и нагло лгал: «подавляющее большинство» сгинуло в Уманском котле, попав в плен, так что в данном случае командарм, разделявший участь солдат своей армии, был взят в плен при попытке прорыва из окружения. Равно как и генерал-майор Кириллов, про которого в сталинском приказе утверждалось, что он, «вместо того чтобы выполнить свой долг перед Родиной, организовать вверенные ему части для стойкого отпора противнику и выхода из окружения, дезертировал с поля боя и сдался в плен врагу. В результате этого части 13-го стрелкового корпуса были разбиты, а некоторые из них без серьезного сопротивления сдались в плен». Еще в приказе упоминался командующий 28-й армией генерал-лейтенант Владимир Качалов, штаб которого «из окружения вышел», но сам он якобы «проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам… предпочел сдаться в плен, предпочел дезертировать к врагу». Хотя в действительности генерал-лейтенант Качалов погиб под Рославлем почти за две недели до выхода этого приказа — от прямого попадания снаряда в танк, в котором командующий во главе остатков своей армии шел на прорыв из окружения. Но действительность, как известно, вождя интересовала лишь тогда, когда она его устраивала. Потому героически погибший генерал мало того что был оклеветан лично Верховным главнокомандующим, так еще 26 сентября 1941 года заочно (и посмертно!) приговорен к смертной казни, а его семья была репрессирована. 13 октября 1941 года к смертной казни заочно были приговорены и Понеделин с Кирилловым. Их семьи также подверглись репрессиям — в полном соответствии с тем же самым сталинским приказом № 270, гласившим, что семьи этих генералов «подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров». Приказ фактически гласил: все, кто попал в плен, — предатели. И потому каждый обязан «уничтожать их всеми средствами, как наземными, так и воздушными, а семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи». И хотя этот людоедский документ формально не был тогда опубликован, но его последняя строка гласила: «Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах». Так что с 1941 года вся действующая (и недействующая) армия знала: Понеделин и Кириллов — предатели и изменники, заочно приговоренные к смерти. Масла в огонь подлило то, что немцы вовсю постарались использовать сам факт пленения генералов, фотографируя Понеделина и Кириллова вместе с немецкими офицерами и разбрасывая затем листовки с этими фотографиями в расположении советских войск. А после победы вдруг выяснилось, что все не так — генералы вели себя в плену мужественно, отказавшись от любого сотрудничества с немцами и Власовым, хотя прекрасно знали, что объявлены трусами, предателями, изменниками и заочно уже приговорены к смерти. Но мог ли непогрешимый товарищ Сталин признать, что он так жестоко ошибся, самолично и на всю страну назвав их предателями? Мог ли он их «простить», признав тем самым, что именно на нем лежит львиная доля вины за страшную трагедию 1941 года? Товарищ Сталин, как известно, никогда не ошибается, да и не выпускать же, в самом деле, заочно уже расстрелянных!
Зачистка перед боем
Казалось бы, с какого бока тогда здесь Худяков, Кулик, Гордов, Рыбальченко, Белянчик, Бондаренко или, например, Тамручи? Никто из них в плену не был, но всех их уничтожили по обвинению в мифических «измене родине», антисоветской клевете, террористическом умысле против советского руководства — и т. д., и т. п.
Формальную логику искать здесь бессмысленно: Сталин и после войны продолжал уничтожать своих военачальников по тем же мотивам, по каким уничтожал их и до войны, и в разгар ее. Расстрелы 1950 года стали естественным развитием начатого Сталиным сразу же после победы погрома маршальско-генеральской группировки — в рамках целой серии развернутых тогда дел. Сталину необходимо было осадить военачальников, мало того что возомнивших себя победителями (таковым мог быть, разумеется, только тов. Сталин!), так еще и осмеливавшихся в своем кругу болтать почем зря и о чем ни попадя. Например, о нехорошей роли вождя в роковом 1941-м, о плачевной ситуации в стране. Первый урок строптивым дали, арестовав в декабре 1945 года маршала авиации Худякова, а в 1946 году развернулось уже полноценное «авиационное дело», стоившее постов (и свободы) куче авиационных маршалов и генералов. Летом 1946 года было инициировано «трофейное дело», направленное против маршала Жукова, помимо этого маршала обвинили в «бонапартизме» и раздувании заслуг в разгроме Германии, сняли с поста главкома Сухопутных войск, отправив в малопочетную ссылку — в Одесский военный округ. Потом было «дело адмиралов» — и в опалу попал уже легендарный главком ВМФ Кузнецов… В общем, все в лучших традициях 37-го, хотя и в несколько иных масштабах. Правда, расстреливать маршала Жукова товарищ Сталин счел пока преждевременным: тот (как и ряд других военачальников) еще был нужен вождю — в видах планируемой очень всерьез (и столь же серьезно подготавливаемой) им войны против США.
В 1950 году подготовка к этой войне была в самом разгаре, и, как можно предположить, тов. Сталину необходимо было снова показать слегка «разнежившейся» военной верхушке, что рука его тверда, как и в незабываемом 1937-м. Потому он и стал нещадно расстреливать подвернувшихся под эту руку «болтунов» — типа Кулика и Гордова, запись разговоров которых показала, как они, неблагодарные, матерно лают лично тов. Сталина! И ничего, что первый давно уже в тираж вышел — все, до кого надо донести этот урок, помнят, что он был настоящим маршалом. Как помнят и то, что именно Гордов командовал Сталинградским фронтом — неприкосновенных героев нет… В общем, типовая сталинская многоходовка: Хозяин всегда стремился одним выстрелом уделать нескольких зайцев. Расстрелами того августа, да и вообще всего 1950 года, он как бы дал понять военным, что это — традиционная зачистка в преддверии очередной большой войны. Во время которой поблажки не будет никому — ни болтунам, усомнившимся в мудрости вождя, ни тем, кто думает «отсидеться в плену» или, подобно Власову, надеется при случае замахнуться на святое — советскую власть (читай: личную диктатуру Сталина), перейдя на сторону «демократий». Не случайно в смертном приговоре генерал-майору Филиппу Рыбальченко, проходившему в одной связке с Куликом и Гордовым, говорилось, что он был «сторонником реставрации капитализма в СССР, заявлял о необходимости свержения советской власти», да еще «во вражеских целях стремился упразднить политический аппарат в Советской армии». И в определенной логике товарищу Сталину отказать нельзя: он прекрасно понимал, что его власти реально могут угрожать лишь военные. Потому перманентно и рубил их корпоративную сплоченность на корню. Ибо своим звериным чутьем ощущал, что в грядущей войне — уже с американцами — второго издания Власова и власовщины ему не осилить. В том, что новые пленные новой войны (а войн без них не бывает) уже наверняка станут тем костяком антисталинской армии, которую в охотку поддержат и измученное население страны, и… немалая часть армейской верхушки, Хозяин не сомневался. Потому и предохранялся, как мог и умел, дробя чекистскими пулями генеральские затылки в августе 1950-го.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
