Предельное изумление отобразилось на лице Брендона:
— Почему?!
— Потому что ты убил мою мать!
— Это была самооборона, ты же знаешь, — скороговоркой ответил Брендон.
— Самооборона, да? — ухмыльнулся Кейн. — Ты не хилый мужик, Брендон. Скажи: какой вред могла причинить тебе женщина, если пистолет был у тебя?
Брендон остолбенел. Воспоминания подступили стеной.
Время тогда текло, будто в замедленной съемке, но отчетливым оставалось каждое мгновение. Как сейчас он ощущал тяжесть металла в руке, сжимавшей пистолет, гладкую поверхность корпуса… И сразу — оглушенность и резкая боль в плече, последовавшая за отдачей…
«Какая это была модель? Кажется, все тот же австрийский „Глок“…» — Брендон рукой нащупал стул позади себя и сел.
— Ты слабо представляешь, как все произошло, — с трудом произнес он. — На самом деле… Когда вы были маленькие, я не мог вам все рассказать.
— Как раз в детстве-то ты и навешивал нам лапшу на уши. Думаю, у тебя с моей матерью были свои счеты. Лиззи мне рассказывала об их маленькой сестренке, которая замерзла насмерть. А вину свалили на мою мать.
Брендон угрюмо молчал, уставившись в пол. Столько лет он гнал прочь эти страшные воспоминания. Не позволял себе даже приблизиться к ним! И вот теперь… Теперь он заново проживал те далекие, нестерпимо долгие секунды, когда пистолет, наконец, оказался у него в руках…
— Ну так как, Брендон? Значит, правда? — с усмешкой сказал Кейн. — Только вину-то, сам знаешь, надо сперва доказать! А ты палишь с бухты-барахты.
— Кейн… Я не считаю, что должен оправдываться… — потухшим голосом произнес Брендон. — Но если ты хочешь… я готов рассказать.
— Не надо! — зло отрезал Кейн.
Опять наступила тишина.
Брендон тяжело поднялся. Получалось, что они поменялись теперь ролями: не он допрашивал Кейна, а тот его. Но оставалось еще спросить самое важное…
В эту минуту парень глянул исподлобья:
— Ну, чего тебе еще?
— Почему ты молчал, пока тебя не прижали к стенке? Ты же знал: из-за тебя может пострадать безвинный человек!
— Считаешь меня за идиота? Кто же в здравом уме себя выдаст?
— Кто в здравом уме убьет собственного брата?!
— Я не хотел его убивать, — мотнул головой Кейн. — Так получилось…
Брендон оторопело уставился на сына. Эта последняя фраза докатилась до него, как эхо из далекого прошлого.
«Так получилось…» — буквально эти же слова он слышал из уст другого убийцы — Стивена Кларка.
«Так получилось…» — разве не то же самое мог сказать и он сам, застрелив мать Кейна?
Все, все повторяется! Все возвращается на круги своя.
— Рассказать подробности? — холодно спросил Кейн.
— Нет! — резко прервал его Брендон, потом тихо добавил: — Это верная смерть, Кейн. Тебя осудят.
— Я… несовершеннолетний, — неуверенно проговорил тот.
— Это означает лишь, что тебя не смогут казнить до исполнения двадцати одного года. И ты должен бы это знать.
— Что ж, — пожал плечами Кейн, — действуй, папочка! У тебя целых три года в запасе. Не ты ли все время повторял, что американский суд — это театр? Вот и сыграй теперь в нем хорошенько — с размахом.
— Я не стану защищать тебя, Кейн… Не могу, — тихо, но твердо сказал Брендон. — Твое дело возьмет Литгоу.
— Твой лупоглазый прихвостень, у которого я в прошлом году увел девчонку? — хихикнул Кейн.
— У Кристофера? — поморщился Брендон.
— У него сáмого. На твоей днюхе, — хвастанул Кейн, но, увидев выражение лица Брендона, быстро отговорился: — Да ни при чем я тут — она сама ко мне стала клеиться. Не пропадать же добру!
Брендон сокрушенно покачал головой:
— Неважно. Крис все сделает лучше меня.
— Мстишь за Эйбла?
— Ты ничего не понял, Кейн!
— Что ж тут понимать: было у отца два сына… да не стало — фью-ить! — ни одного! — мрачно сострил Кейн. — Хотя чего тебе горевать: у тебя еще два своих амбала.
— Замолчи! — не выдержал Брендон.
Он встал и уставился на серую тюремную стену, словно на ней надеясь найти аргументы, способные пробить другую стену — непонимания между ними. Из тюрьмы Брендон возвращался совершенно подавленный, не сказав сыну и половины того, что собирался сказать.
Передавая дело Кейна Кристоферу Литгоу, Брендон ни о чем конкретно его не просил. Объяснять ничего и не требовалось: Литгоу придется защищать сына своего бывшего патрона. Дело представлялось стопроцентно провальным, но отказаться от него Литгоу ни под каким предлогом не мог. Ведь О’Брайан очутился сейчас в тяжелейшей ситуации, являясь и потерпевшей, и заинтересованной стороной одновременно. Врагу не пожелаешь!
Адвокат принимался за работу, что называется, с камнем на сердце. Следуя своим принципам, он должен был подойти к делу непредвзято, что на этот раз вряд ли возможно. Ко всему прочему, Кристофер Литгоу был не просто знаком с Кейном Дадли, а знал того с детских лет.
«Ладно, — решил он, отправляясь на первую встречу с подзащитным, — сейчас надо задавать четкие вопросы, добиваться четких ответов. Все, пока достаточно».
Но начать разговор оказалось не так-то просто.
Они сидели за столом в комнате для свиданий и молча глядели друг на друга.
— Теперь твое дело буду вести я, — произнес Литгоу.
— Понятно, — буркнул Кейн.
Адвокат снова замолчал, пауза угрожающе затянулась. На лице Кейна начала проступать скептическая улыбочка.
Наконец Литгоу сбросил оцепенение.
— Расскажи все с самого начала, — как в прорубь нырнув, спросил он.
— Про что?
— Как все произошло.
— Сто раз уже рассказывал, — проворчал Кейн.
— Ничего. Теперь в сто первый — мне. Начни с того момента, как вы пришли с братом в парк. Все подробности, какие вспомнишь.
— Мы шли с тренировки, и Эйбл всю дорогу нудил, — нехотя начал Кейн. — Он опять не попал в состав команды на соревнования. Ну и стал валить на меня, будто я все так подстроил, чтоб его не взяли. А потом припомнил, как я то и дело увожу у него из-под носа девчонок. Короче, достал он меня. Я сказал ему, чтоб заткнулся. Но Эйбл только махнул рукой и пошел вперед. Я очень разозлился, схватил биту и со всего маху врезал ему.
— Ты был пьян? Или… наркотики?
— Нет.
— Ты собирался его убить?
Снова отрицательный ответ.
— Но ты же не просто оплеуху ему дал. Когда ты бил брата по затылку, о чем ты думал?
