Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
Интерес Канариса к Рейхенау был вызван и тем, что реакция последнего на агитацию Канариса в октябре 1939 года показалась адмиралу многообещающей. Хотя Рейхенау и отказался от того, что предлагал ему Канарис, следует отметить, что ни он, ни кто–либо из высшего командного звена, к кому представители оппозиции обращались с предложением принять участие в перевороте, что было бы равносильно государственной измене, ни разу не донесли об этом.
Свою последнюю поездку на Западный фронт Канарис предпринял 1 апреля 1940 года в сопровождении Лахузена. Главной его мишенью в ходе поездки был Рундштедт, поскольку, если бы его удалось привлечь в ряды оппозиции, он сумел бы увлечь за собой и многих других, которые в тот момент еще колебались. Как отметил Лахузен, Рундштедт «выражал свое истинное отношение к Гитлеру и нацистскому режиму с такой открытостью и откровенностью, которые трудно было превзойти». На австрийца это произвело очень сильное впечатление, однако, когда перед отъездом он сказал об этом Канарису, тот предупредил, чтобы Лахузен не обманывался на этот счет и что из всех командующих Западной группировкой действительно можно было полагаться лишь на Вицлебена, который единственный из всех был готов к реальным действиям.
Между тем на Браухича и Гальдера оказывали все возрастающее давление представители и других групп оппозиции, которые, что любопытно и в то же время характерно, ничего не знали о попытках воздействия на этих же людей при помощи «доклада Х». Оба руководителя ОКХ, особенно Гальдер, были буквально завалены текущей работой в рамках своих служебных обязанностей, так что у них практически не оставалось времени на оппозицию. По этой же причине встретиться с ними в тот период стало еще труднее. Браухич, чтобы уйти от необходимости принять важные решения, прямо и честно поставив перед собой вопрос: будет он бороться или нет, и дав на него столь же прямой и честный ответ, с головой ушел в работу, причем в мельчайших подробностях занимался такими вопросами, которые не входили в круг его прямых служебных обязанностей. «На что только хватает времени у командующего сухопутными силами!» – записал в дневнике Гроскурт в середине декабря 1939 года после того, как в течение часа с четвертью обсуждал вместе с Браухичем и подполковником Гессе вопросы пропаганды.
В середине марта 1940 года еще один добровольный визитер предпринял попытку повлиять на Браухича и побудить его к активным действиям. На этот раз это был Попитц. Он подробно изложил свое видение обстановки, сделав в конце вывод о том, что сейчас совершенно необходимо «вырвать власть из когтей черных ландскнехтов (СС)». Генерал выслушал его практически молча, сделав лишь несколько малозначащих замечаний. У Попитца сложилось о нем впечатление как о «человеке внутренне сломленном». Среди немногих вопросов, заданных Попитцу, был вопрос о том, можно ли все еще надеяться на возможность «достойного мира», на который Попитц ответил утвердительно.
Подобный интерес со стороны руководителя ОКХ, казалось, должен был помочь оппозиции достичь своих целей в Цоссене, используя результаты ватиканских контактов. Возможно, Браухич, узнав об условиях англичан, позволил бы убедить себя хотя бы не вмешиваться в события в случае начала переворота, как он это сделал 5 ноября 1939 года. Всего за неделю до описываемых событий, где–то в двадцатых числах марта 1940 года, Хассель услышал от двоюродного брата Браухича, что, если бы командующий сухопутными силами был избавлен от необходимости брать на себя ответственность за решение о перевороте, он занял бы позицию невмешательства, коль скоро попытка переворота была бы предпринята.
Это лишний раз подчеркнуло, что весь груз ответственности за решение о перевороте будет лежать на Гальдере, и поэтому следовало сделать последнюю попытку всеми средствами добиться от него положительного решения. Ждать больше было нечего; вопрос стоял ребром: пан или пропал.
Во второй половине марта 1940 года Гальдер подвергся настоящей осаде со стороны Герделера. С 17 марта по 2 апреля они провели три встречи, а также обменивались письмами. В результате этого Гальдер немало потрепал себе нервы, однако приобрел устойчивость к давлению. На встрече, состоявшейся 17 марта, продолжавшейся два с половиной часа, был обсужден экономический аспект сложившейся ситуации, необходимость заключения мира до того, как будут истощены военные ресурсы, а также «возможность заключения мира на благоприятных условиях»[189].
Трудно найти более яркий пример того, как правая рука оппозиции не знала, что делает левая, чем та ситуация, когда группа Бека—Остера искала подходящую кандидатуру для того, чтобы представить «доклад Х» в Цоссене, в то время как Герделер трижды приходил туда. Стечение обстоятельств, а также осторожность диктовали максимально возможное неразглашение информации; с другой стороны, не будь подобных ограничений, многие важные вопросы зачастую было бы легче решить. Однако печально известная привычка Герделера говорить лишнее и стала причиной того, что не ему, а наиболее уважаемому члену оппозиции из гражданских лиц, Хасселю, было поручено обсудить в ОКХ этот огромной важности вопрос[190].
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
