— Она его мать, ну и дела! Миссис Дорис Итвелл — в первом браке жена Алистера Фицпатрика — и живет в коттедже сорок лет.
В конце улицы, от которой отходила ведущая к ферме грунтовка, выстроился ряд полицейских машин. Ждали приказа. День был ясный и солнечный. Щебетали птицы, и все вокруг выглядело настолько мирно, что казалось Анне почти невероятным. Ленгтон опасался, как бы Ноланы не предупредили Адриана Саммерса, и приказал одновременно брать ферму и яхту. Сестры были переодеты мальчиками, и он велел Филу взять с собой их фотографии для опознания, хотя и не сомневался в том, что это дочери Джулии Брендон.
В четверть пятого Ленгтон и Анна в головной машине проехали мимо коттеджа и остановились. За ними следовали еще две машины и фургон с четырьмя сотрудниками местной полиции, которые должны были начать обыск коттеджа и пристроек. Анна видела, как машины продвигались по обсаженной с обеих сторон цветами дорожке. Миссис Итвелл отворила дверь прежде, чем они подъехали к дому. Она испугалась, увидев полицейские удостоверения и ордер на обыск. В эту же минуту двое полицейских с собаками подошли к гаражу. Сбив замок, они с усилием открыли старую деревянную дверь, и она начала мерно раскачиваться взад и вперед. Еще двое полицейских прошли к полуразвалившейся теплице и пристройкам. Обыск начался.
Он оказался недолгим. Один из вошедших в гараж полицейских почти сразу вышел оттуда и подозвал Ленгтона: они обнаружили основной груз, защищенный лишь дешевеньким замком и прикрытый брезентом.
— Ящики до самого потолка — штук тридцать.
Ленгтон хлопнул в ладоши и велел шоферу двигаться дальше. В заднее окно Анна видела, как плачущую миссис Итвелл ведут к патрульной машине и помогают ей туда забраться.
Всего через пять минут они по узкой улочке подъехали к открытым воротам фермы. Следующая машина объехала дом и остановилась с обратной стороны. Ленгтон и Анна в окружении полицейских двинулись вдоль дома; усиленная команда наблюдателей оставалась на своих постах. Гонор пекла хлеб, и руки у нее были в муке. Дамиен сидел за кухонным столом и проверял студенческие работы. Прислонившись к полуоткрытой конюшенной двери, Ленгтон предъявил удостоверение и ордер.
Анну поразила реакция Гонор: услышав, что она арестована, хозяйка невозмутимо попросила разрешения вымыть руки. Дамиен завинтил колпачок ручки и аккуратно положил ее на работы. Их разделили, посадили в разные машины и провезли мимо коттеджа, который казался взятым в осаду полицейскими в форме. Узнав о том, что миссис Итвелл тоже арестована, Гонор и бровью не повела. Дамиен сидел опустив голову и небрежно скрестив кисти рук. Он окинул взглядом осажденный дом, но, как и его жена, предпочел хранить молчание.
В местном отделении полиции им зачитали права, предъявили обвинения и сообщили, что доставят в Лондон для допроса. Ни он, ни она не произнесли ни слова. Они не казались ни напуганными, ни смирившимися с судьбой — они сохраняли спокойную уверенность в себе. Дамиен написал имена адвокатов, которые должны были представлять интересы его и жены.
Фил поднялся на борт «Девы» ровно в четверть пятого. Дети смотрели фильм по небольшому телевизору в главной каюте. Адриан Саммерс валялся на койке, рассматривая какие-то карты. Май Лин собиралась подавать чай. Увидев удостоверения полицейских и ордера, она истерически завизжала. Девочки были коротко острижены и вполне здоровы. Поначалу они испугались десанта полицейских, но потом с радостным любопытством ехали в патрульных машинах с воющими сиренами; няня сидела между ними. Адриан Саммерс попытался изображать возмущенную невинность, однако притих, когда его повели к машине.
Детей решили временно передать под опеку службе по взаимодействию с семьями, с которой предварительно обо всем договорились. Адриану Саммерсу уже зачитали его права и предъявили обвинения в распространении наркотиков и препятствии отправлению правосудия. Он впал в буйство, и его поместили в одиночную камеру.
Во время допроса миссис Итвелл настолько разволновалась, что пришлось вызвать врача. Она заявила, что понятия не имела о содержимом коробок, и согласилась подержать их у себя, выполняя просьбу сына. Она вспомнила, что за последние восемь месяцев виделась с ним всего несколько раз, а в предшествующие двадцать лет почти не поддерживала с ним отношений. Своих внучек она видела лишь однажды, когда они ненадолго приезжали с матерью на ферму. О местонахождении своего сына она не имела понятия, но в его добропорядочности не сомневалась.
Направляясь к выходу, Ленгтон низко склонился к миссис Итвелл:
— Боюсь, вы совсем не знаете своего сына. Поверьте, он очень дурной человек. И мы найдем его, хотите вы этого или нет.
Тем временем Дамиена и Гонор везли в Лондон. Их доставили в отделение к девяти вечера и поместили в отдельных камерах рядом с камерой Адриана. Ленгтон провел расширенное совещание с командой. От его приподнятого настроения не осталось и следа: он устал и был мрачен. Они многого добились, но на след Александра Фицпатрика так и не вышли. Яхту конфисковали, и сейчас там шел обыск. Кроме того, у них оказалась большая часть наркотика и мать главного подозреваемого. Учитывая возраст, ей разрешили вернуться в коттедж в сопровождении женщины-полицейского.
Ленгтон решил отложить допрос Дамиена и Гонор до утра, чтобы успеть как следует подготовиться и известить адвокатов. Однако Адриана Саммерса предстояло допросить немедленно, чтобы попытаться что-нибудь из него выжать. Ленгтон распорядился продолжать поиски Фицпатрика; вечерние газеты уже поместили его фотографию на первых страницах. Для программ теленовостей и утренних газет сообщили о произведенных в ходе расследования арестах. Ленгтон попросил средства массовой информации особо подчеркнуть то обстоятельство, что стоимость изъятого наркотика достигает от десяти до двенадцати миллионов фунтов.
Для Адриана Саммерса пригласили женщину-адвоката, фамилия которой была в полицейском списке, — молодую и не слишком опытную: в такой короткий срок никого другого найти не удалось. Саммерс был арестован в первый раз в жизни и после беседы с адвокатом страшно перепугался. Зная о серьезности предъявленных обвинений, он сообщил на допросе больше, чем можно было ожидать.
После допроса Адриана все кусочки головоломки собрались наконец воедино. И Ленгтон получил то, чего безуспешно добивался с самого начала, — хронологию событий.
Прежде всего Адриан сообщил, что не знал настоящего имени Фицпатрика и думал, что его зовут Энтони Коллингвуд. Ленгтон предложил в дальнейшем для ясности называть его Фицпатриком. Адриану задали вопрос о краже джипа «мицубиси». Хотя машину купили около полутора лет назад на имя Адриана, платил за нее Фицпатрик. Адриан сказал, что, сняв дом в Хоуве, Фицпатрик на самом деле жил на яхте в Испании и готовился привести ее в порт Брайтона.
Адриан влез в долги, выплачивая взятые на учебу деньги, — и тут встретил в Брайтоне Джулиуса Д'Антона. В студенческой среде Д'Антона хорошо знали: одно время он держал антикварный магазин в знаменитых брайтонских Лейнз,[8]потом разорился, но у него всегда можно было купить дури. Он все еще время от времени приезжал в Лейнз в поисках антиквариата; там-то они и разговорились.
