Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 128
Можно подытожить, что 5-месячные усилия Главного гражданского управления КОНР хотя и не во всем приводили к успеху, но остались и не тщетными. Результат получил и письменное закрепление – правда, как очень сожалели русские, не по всей форме [920]: постоянный представитель Гиммлера при Власове, оберфюрер д-р Крёгер в письме заверил генерала в полной поддержке кадрового управления СС при осуществлении пожеланий КОНР относительно улучшения положения восточных рабочих. В аналогичном письме, направленном д-ром Штаденом генерал-майору Закутному, был подытожен результат проведенных переговоров и одновременно выражена надежда кадрового управления СС, что удастся преодолеть и сопротивление гестапо в вопросе устранения нашивки «Ост» и точно так же привести к удовлетворительному решению проблему свободы передвижения восточных рабочих. К русским в германской сфере влияния, наряду с военнослужащими вооруженных сил (РОА и добровольческие части) и 6 миллионами восточных рабочих, принадлежали и советские военнопленные (согласно оценке – 1,5 миллиона). Хотя эта группа лиц не перестала подчиняться германским военно-лагерным властям (с июля 1944 г. под ответственностью кадрового управления СС), т. е. возможности непосредственного воздействия оставались ограниченными, КОНР уделял свое внимание и им. Например, благодаря усилиям КОНР 14 января 1945 г. первая большая группа военнопленных офицеров и солдат Красной Армии была «торжественным актом», при участии шефа кадрового управления СС обергруппенфюрера Бергера и генерала Власова, освобождена из лагерей военнопленных и переведена на положение гражданских рабочих [921]. Помимо этого, КОНР получил в лагерях военнопленных по меньшей мере одно реальное полномочие. Ему было разрешено распространять среди военнопленных соотечественников идеи Пражского манифеста, что в советской литературе явилось поводом для утверждения, будто Власов подвергал военнопленных новым тяготам – когда, например, пропагандисты РОА выдавали «гестапо» неугодных. Вся дистанция между исторической реальностью и картиной, изображенной в советской литературе, становится ясна, если сравнить подлинную деятельность пропагандистов РОА с советскими утверждениями. Так, уже из директив, изданных руководителем отдела пропаганды среди военнопленных полковником Спиридоновым под названием «Формы и методы устной пропаганды», видно, что пропагандисты никоим образом не имели каких-либо полномочий в отношении военнопленных [922]. «Пропагандист, – гласит пункт 1 этих директив, – это не политрук Красной Армии», т. е. он не имеет права вмешиваться в военные или гражданские дела. «Пропагандист – не доносчик», – гласит пункт 2, т. е., как пояснил полковник Спиридонов, «он должен отвергать поручения секретных служб и не может добровольно предлагать соответствующим органам свои услуги… В своей работе он должен действовать не методом тайных доносов, а методом убеждения». Лишь в случае прямой опасности он должен был иметь право отдать рапорт, но и в этом случае только своему непосредственному начальнику, причем, как подчеркивается, исключительно о «враждебно действующих, а не о враждебно мыслящих». Кроме того, лидеры Освободительного движения считали, что можно в основном отказаться от обычных для пропагандистской сферы махинаций. Поэтому распространение пражских идей должно было обязательно основываться на правде. «Лучше маленькая правда, чем ложь планетарного масштаба», – требовал Спиридонов. А также: «Не нужно давать невыполнимых обещаний. Идеи Освободительного движения настолько точно отражают интересы народов России, что нет нужды их приукрашивать. Необходимо лишь широкое распространение и точное объяснение». Так мог говорить только тот, кто был уверен в своем деле.
На практике пропагандисты РОА, которые имели офицерские звания поэтому обладали определенным авторитетом и у немецкого персонала, стали просто инстанцией по приему пожеланий и жалоб военнопленных [923]. Поскольку эти пропагандисты обнаружили, например, отсутствие всякой духовной жизни в лагерях военнопленных, то КОНР позаботился о большем распространении газет, о создании возможностей для приема радиопередач и об устройстве лагерных библиотек. 10 января 1945 г. газета «Воля народа» опубликовала настоятельный призыв: предоставлять для этой цели любого рода «книги, журналы, учебники, альманахи» на всех языках народов России [924]. В целом бывало так, что пропагандисты РОА, прежде чем приступить к своей непосредственной работе, знакомились с условиями в соответствующем лагере военнопленных. Если поступали жалобы от военнопленных или иным образом обнаруживались недостатки в отношении размещения, санитарного оборудования, обеспечения продовольствием и одеждой, денежного содержания или обращения со стороны немецкого персонала, то это находило соответствующее отражение в подававшихся ими докладных записках. А поскольку они направлялись инстанциям вермахта, то пропагандисты таким способом могли способствовать и улучшению условий. Во всяком случае в целом КОНР сыграл в отношении военнопленных позитивную роль. Тому имеется косвенное подтверждение и из советских уст. Офицер Красной Армии, который в лагере Ландау летом 1945 г. агитировал за добровольное возвращение в СССР, пытался снискать доверие среди пленных военнослужащих Власовской армии, заявив буквально следующее: «Комитет освобождения принес большую пользу, вырвав из немецкого плена тысячи солдат. В этом его несомненная заслуга, и за это мы ему благодарны» [925].
Таким образом, можно подытожить: быстро развивавшиеся подразделения и учреждения КОНР стали за краткий период своего существования авторитетной стороной в переговорах, которую нельзя было больше игнорировать. Немцы, привыкшие до сих пор бесцеремонно обращаться с миллионной массой русских, находившихся в их власти, по своему усмотрению, внезапно увидели перед собой инстанцию, которая ограничивала их собственную власть и с которой им приходилось считаться. А у практически бесправных и эксплуатируемых до сих пор русских неожиданно появился влиятельный защитник и поборник их жизненных интересов. Тем самым наметились совершенно новые условия. Конечно, КОНР за 5 с лишним месяцев его существования было невозможно распространить во всех отношениях свою компетенцию на находившихся по эту сторону фронта соотечественников. Но ситуация все же явно развивалась в подобном направлении. При этом следует также всегда иметь в виду, что урегулирование жизненных условий русских соотечественников в Германии представляло, так сказать, лишь побочную задачу Освободительного движения, подлинная цель которого состояла ведь в том, чтобы добиться изменения политических условий в самой России. Но уже под этим углом зрения, в результате своих усилий, направленных на облегчение участи миллионов восточных рабочих и военнопленных, и достигнутых при этом успехов, Русское освободительное движение предстает перед историей полностью оправданным в морально-политическом отношении.
Примечания
843. Тишков А. Предатель перед советским судом. С. 90.
844. Судя по приговору, вынесенному 21.6.1945 г. в Москве членам польского эмигрантского правительства, руководителям демократических польских партий и последнему командующему польской армией на родине, генерал-полковник юстиции В. Ульрих и после войны еще являлся председателем Военной коллегии Верховного суда СССР. См.: Documents on Polish-Soviet Relations. Vol. 2. P. 614. Так, Ульрих 26–30 августа 1946 г., через несколько недель после процесса против генерала Власова, руководил и процессом против генерал-лейтенанта Белой армии Семенова и других, который также завершился смертными приговорами, Выписка из приговора по делу атамана Семенова и др. // BA-MA. MSg 149/14.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 128
