Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Вереск понял, что случилось невероятное. Их генерал потерпел поражение. Его приказ означал на самом деле: „Прикрой меня. Пусть никто ничего не узнает“.
„Во имя Фрита небесного, что же там произошло? — подумал Вереск. — Сколько я знаю Тлайли, он всегда берет верх. Чем скорее мы вернемся домой, тем лучше“.
Он встретился взглядом с бесцветными глазами Дурмана, помолчал и полез на груду свежей земли. А Дурман похромал к восточной стене, в которой Крестовник должен был уже открыть два тоннеля. Солдаты расчистили входы и копали в глубине коридоров. Заслышав шаги Дурмана, Крестовник выполз из дальнего проема и принялся чистить когти о торчащий из земли корень.
— Как дела? — спросил Дурман.
— Этот проход открыт, сэр, — доложил Крестовник, — но на другой, боюсь, времени уйдет побольше. Очень уж хорошо он завален.
— Одного достаточно, — сказал Дурман. — Спустятся по нему. Зови, пусть займутся этой стенкой.
Он собрался и сам подняться наверх, как вдруг увидел рядом с собой Вереска. Сначала генерал решил, что тот явился сообщить, что приказ выполнен. Но, посмотрев повнимательней, понял, что это не так.
— Я… У меня соринка попала в глаз, сэр, — промямлил Вереск. — Сейчас я сделаю второй заход.
Жестом Дурман велел ему идти в дальний конец „Улья“. Вереск поплелся следом.
— Трус, — прошептал он Вереску на ухо. — Если моя власть рухнет, где ты окажешься в тот же день? Ты, кого ненавидят в Эфрафе даже офицеры? Тлайли должен умереть.
И генерал сам полез на груду земли. Но вдруг замер. Вереск и Чертополох подняли голову и увидели, в чем дело. Перед ними на верху вырытой кучи в проеме сидел Тлайли. Сбоку на морде расплывалось кровавое пятно, надорванное ухо свисало на глаза. Дышал он медленно и тяжело.
— Оказалось не так-то просто вышвырнуть меня отсюда, а, генерал? — поинтересовался он.
Дурман с каким-то вялым недоумением понял вдруг, что боится. Ему вовсе не улыбалось еще раз сцепиться с Тлайли. И он отчетливо понял, что второй схватки не выдержит. „А кто же выдержит? — подумал он. — Кто у нас может схватиться с ним? Нет, придется придумывать что-то другое, хотя тогда все всё узнают“.
— Тлайли, — сказал он, — мы открыли один вход. Я приведу столько солдат, что они обрушат стену в четырех местах. Почему бы тебе не выйти самому?
И Тлайли ответил тихим, задыхающимся, но очень твердым голосом:
— Я выполняю приказ моего старшины, и пока он меня не отзовет, я буду защищать этот вход.
— Твоего старшины? — поразившись, переспросил Вереск.
Ни Дурману, ни кому-то из офицеров и в голову не приходило, что у Тлайли есть старшина. Но когда он произнес это, они сразу ему поверили. Тлайли сказал правду. Но если Тлайли не старшина, то, значит, где-то поблизости есть еще один, еще более сильный кролик. Который сильнее Тлайли. Где же он? Что он им готовит?
Дурман заметил, что Чертополох куда-то исчез.
— Куда делся этот юнец? — спросил он у Вереска.
— По-моему, удрал, сэр, — ответил тот.
— Остановить, — приказал Дурман. — Вернуть!
Но прошло несколько минут, и вместо Чертополоха перед генералом появился Крестовник.
— Прошу прощения, сэр, — сказал он — Чертополох сбежал через открытый ход. Я решил, что вы зачем-то послали его наверх, иначе я спросил бы, куда он собрался. И по-моему, за ним следом ушел еще кто-то, я только не разобрал кто.
— Вот я им задам! — рявкнул Дурман — За мной!
Теперь он знал, что делать. Согнать всех вниз и открыть заваленные ходы. Что касается Тлайли, то пусть остается на месте, и чем меньше о нем говорить, тем лучше. Никаких больше схваток в тесных тоннелях, и когда появится этот жуткий чужой старшина, этому старшине придется принять бой на открытой площадке, где они его атакуют со всех сторон.
Генерал повернулся было, чтобы идти, но тут и застыл на месте. При слабом свете, падавшем сквозь проломленную кровлю, он увидел кролика. Он был чужой. Маленький, он напряженно озирался по сторонам, как детеныш, впервые выбравшийся из норы, но, видимо, все же понимал, где он. Оробев окончательно под взглядом Дурмана, он поднял дрожащую лапку и прижал ее к мордочке. На мгновение давнее, полузабытое, острое чувство пронзило генерала Дурмана — запах мокрых капустных листьев на огороде позади домика, ощущение ласкового уюта, давно ушедшее и забытое.
— Черт побери, это еще кто? — спросил генерал Дурман.
— Может… может, это тот кролик, который лежал тут, сэр? — предположил Крестовник. — Тот, про которого мы подумали, будто он мертвый.
— Ах вот оно что, — произнес Дурман. — Тогда это по твоей части, Вереск. Во всяком случае, с таким ты в состоянии справиться. Поторопись, — прорычал он, потому что Вереск заколебался, не понимая, шутит генерал или говорит серьезно. — Когда прикончишь его, поднимайся наверх.
Вереск медленно двинулся вперед. Даже ему было не слишком приятно убивать маленького, вдвое меньше его самого, крольчишку, который впал в торн. Но как бы ни был оскорбителен приказ, ему и в голову не пришло ослушаться. Малыш сидел, оцепенев, не двигаясь, не пытаясь удрать или защищаться, и лишь смотрел на эфрафца своими большими глазами, взгляд которых, хоть в нем и застыла тревога, вовсе не походил на взгляд загнанного животного. Под этим взглядом Вереск остановился, и они долго молча смотрели друг на друга. А потом странный малыш спокойно, без всякого страха в голосе, сказал:
— Мне от всего сердца вас жалко. Но ведь вы сами пришли сюда, чтобы убить всех нас, так что вам не в чем нас винить.
— Винить? — удивился Вереск. — В чем это мы можем вас винить?
— В своей смерти. Честное слово, мне очень жалко.
За свою жизнь Вереск наслушался от пленников, которых водил на смерть, немало угроз и проклятий, призывавших на его голову небесное отмщение, — так и Шишак грозил Дурману во время грозы. Вереск не стал бы главой эфрафской ауслафы, если бы не научился не обращать на это внимания. И на любое проклятие кролика, отправившегося в последний путь, он не задумываясь отвечал презрительными, насмешливыми словами. Но сейчас, глядя в глаза своему странному противнику — единственному, кого ему пришлось встретить за эту ночь в ожидании кровавой схватки, услышав эти слова, тихие и страшные, как снег в тех местах, где не найти убежища, Вереск вдруг почувствовал ужас. Ему показалось, что по углам темной пещеры перешептываются злобные призраки, узнал голоса кроликов, казненных месяц назад в канавах Эфрафы.
— Оставьте меня в покое! — закричал он. — Пустите! Пустите меня!
Спотыкаясь, тычась в стены, будто слепой, Вереск кинулся к открытому ходу. Наверху он увидел Дурмана, который разговаривал с дрожавшими, перепуганными солдатами Крестовника.
— Сэр, — говорил один новобранец, — ходят слухи, что их старшина больше зайца, а странный зверь, рычание которого мы слышали…
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
