«Прядильщица судеб, – думала я тогда. – Разгневанный вампир явится сюда и перебьет нас всех». Но сестра ответила, что он не станет ее преследовать, и… он не стал.
– Не стал?
Сколько я помнила отца, ему не было свойственно расставаться с тем, что он считал своим.
– Прошло несколько месяцев. Потом несколько лет. Он так и не появился.
– Почему? – искренне удивилась я.
– Сама не знаю. Как я уже говорила, быть может, он хотел полюбить ее. Может, старался изо всех сил… до поры до времени.
«До поры до времени».
Эти слова повисли в воздухе. Взгляд Элии переместился на стену у меня за спиной. Вторая часть ее рассказа была для нее слишком болезненной, и она не хотела, чтобы я видела боль в ее глазах.
– Потом она встретила Алкольма, и они поженились… Вот тогда-то она и начала бояться. За нас. За тебя. За Алкольма. Его родные жили в Салине. Это ришанские земли, и она думала, там будет безопаснее. Подальше от глаз Винсента и его поползновений.
Алкольм. Знакомое имя, но воспоминания о нем были смутными. Я помнила, как мама окликала его, и в ее голосе было столько любви. Помнила объятия его грубых рук, от которых пахло расколотыми поленьями.
– Я считала его своим отцом, – сказала я.
– Ты считала его своим отцом, поскольку он и стал тебе отцом. Он не делал различий между тобой и Йоной с Лисаном. Все вы были его детьми. Он был хорошим человеком, – с печальной улыбкой добавила Элия.
Был.
Все они давно мертвы. Погибли при взрыве, разнесшем на куски наш домик.
Я помнила крылья, заполнившие небо.
Помнила, как мама пыталась увести меня подальше от окон.
Я думала, что в ту ночь меня спасли. Только судьба могла швырнуть меня в руки Винсента.
– Он явился туда из-за меня? – спросила я, не желая услышать ответ.
Элия ответила не сразу.
– Я могу лишь строить догадки. Думаю, он отправился в Салине, чтобы расправиться с врагами. Но в дом, где вы жили, он пришел за тобой. Долгое время он пытался не вмешиваться в жизнь Аланы. А потом его враги подняли голову и начали ему угрожать. Он почувствовал опасность, отчего вернулась его истинная природа. Но уходить, оставляя все на волю случая, в его мире не принято.
Мне было не продохнуть.
«Винсент, ты убил их из-за меня?»
Естественно, Винсент молчал. Он никогда не отвечал на трудные вопросы.
– Тогда почему он оставил меня в живых? – прошептала я.
Я вообще не собиралась произносить это вслух. Но этот вопрос был всегда со мной, цепляясь к душе, словно обрывок нитки.
Если в ту ночь он явился из-за меня, почему он меня не убил?
Это было бы вполне логично. Я представляла опасность, от которой нужно избавиться. Рану требовалось прижечь. У него были враги. Была власть, требовавшая защиты, и никто так не угрожал его власти, как я.
Если я до сих пор жива, возникал вопрос: он в ту ночь явился с намерением опознать тело или убедиться, что живых не осталось?
Если так… почему он передумал?
– Орайя, я не могу тебе ответить, – тихо сказала Элия. – Боюсь, тебе уже никто не ответит.
Правда. Но до чего же больно от этой правды.
– Я долго считала тебя мертвой, – продолжила она. – Первые несколько лет он очень осторожничал и всячески тебя скрывал. Но когда ты подросла, о тебе заговорили. У короля человеческая дочка. Я была почти уверена, что это ты. С тех пор я следила за тобой. Во время Кеджари мои сивринажские друзья присылали мне сведения о каждом состязании. А в последние месяцы…
Элия протяжно вздохнула. Ее рука легла на мою.
– Я уж не думала, что снова тебя увижу, – сдавленно произнесла она.
Ее переполняли чувства. Казалось, они вот-вот выплеснутся наружу.
«Я тоже», – хотелось мне сказать, но я не могла заставить себя выговорить эти слова.
– Мать любила тебя, – сказала она. – Надеюсь, ты в этом не сомневалась, что бы он тебе ни говорил. И мы все тебя любили. Твои брат и сестра. Твой отчим. Тебя любили и любят. Крепко. По-настоящему. Я всегда надеялась, что ты это чувствовала, где бы ни находилась, пусть мы и не могли сказать тебе это напрямую.
И это бесило меня сильнее всего. Я ведь ничего не знала. Я знала, что меня любит Винсент, и больше никто. Всех остальных он просто вычеркнул. Уверил меня, что в этом мире я одна.
Он никогда не лишал меня пищи, крыши над головой и своей защиты. Но он лишил меня родных, а это было почти столь же ужасно, как остаться без еды и крова.
Мы долго просидели молча. Потом Элия встала. Недолгий всплеск эмоций сменился каменным спокойствием. Она подошла к комоду и принялась рыться в верхнем ящике, после чего вернулась к кровати, неся что-то в сомкнутых ладонях.
– Алана с радостью бы тебе это отдала.
На мою протянутую руку легла короткая серебряная цепочка, в которой между звеньями чернели камешки.
– Я заметила кольцо, – указала Элия на мой мизинец. – Его я помню. А вот ожерелье увидела впервые. Я и не подозревала, что они составляют набор.
Они действительно составляли набор: ожерелье, кольцо, а теперь и браслет. И везде маленькие ониксы одинакового размера.
Мне жгло глаза. Я крепко сомкнула пальцы, наслаждаясь давлением камешков на ладонь. Казалось, если сжать покрепче, я почувствую руку матери, касавшуюся браслета.
– Спасибо.
В ответ Элия кивнула. Она стояла, сложив руки на животе. Вид у нее был смущенный: не привыкла проявлять чувства. Наверное, семейная особенность.
Я испытала странное облегчение, когда она сказала:
– Пойду займусь обедом. – И оставила нас вдвоем.
Райн молчал, за что я была ему благодарна, поскольку сама не могла говорить. Он присел на кровать и обнял меня.
Как же я нуждалась в его объятии! Я скользнула в его руки, не испытывая ни малейшего смущения. Месяц назад я бы постыдилась это сделать. Но Матерь свидетельница, как приятно было ощущать его прикосновение: крепкое, надежное и безопасное. Безопасное. Этот мир не был безопасным в прошлом и вряд ли станет таковым в будущем.
Я положила голову Райну на плечо. Глаза закрылись сами собой. Я глубоко втягивала в себя его запах. Запах пота, небес и пустыни.
Пот перебивал два других запаха.
– Ты так и не успел помыться? – не поднимая головы, спросила я.
Он усмехнулся.
– Айксовы титьки, принцесса! Какая ты очаровательная! И умеешь делать комплименты.
– Я утыкаюсь в твою подмышку. Трудно не заметить.
– У меня были дела поважнее, чем мытье. И
