что мы обязательно найдем способ обрушить мост. И передай мои извинения – я не сумел его сохранить.
После долго молчания Эрен ответил:
– Я не могу уйти от своих друзей.
– А ты не уходи, а беги – так быстро, как только сможешь. – Тави встал и надел шлем. Потом положил руку на плечо Эрена и посмотрел ему в глаза. – Если Гай ничего не узнает, получится, что наши люди погибли напрасно. Ты не должен допустить, чтобы это произошло.
Дождь хлестал по лицу маленького курсора, и волосы облепили его голову. Наконец он кивнул:
– Хорошо.
Тави благодарно сжал его плечо. Что ж, так хотя бы один его друг уцелеет.
– Не задерживайся.
Эрен слабо улыбнулся, небрежно отсалютовал, повернулся и поспешно ушел.
Из темноты послышался тихий голос Макса:
– Знаешь, он прав.
Тави вздрогнул и повернулся в ту сторону, откуда доносился голос Макса:
– Во́роны, Макс. Ты только что отнял у меня десять лет жизни.
Макс фыркнул:
– Однако складывается впечатление, что ты все равно не намерен ими воспользоваться.
– Ты должен поесть, – сказал Тави. – Отдохнуть. Скоро нам потребуется твоя магия.
Вместо ответа Макс вытащил из-под плаща керамическую чашу и протянул ее Тави. Она была такой горячей, что он почувствовал это даже сквозь перчатки. А когда запах похлебки добрался до его ноздрей, Тави вдруг ощутил требования желудка. Забыв об осторожности, он выпил обжигающую жидкость и стал жадно есть, едва пережевывая мясо. У Макса оказалась еще одна чаша, и он составил Тави компанию.
– Ладно, – сказал Тави. – Наверное, мне следует…
– Маркус все организовал, – сказал Макс. – Он передал, что тебе нужно поесть. Посидеть немного. Так что расслабься.
Тави начал отрицательно трясти головой, но его уставшее тело сопротивлялось, и он оперся спиной о стену.
– У нас паршивое положение, – сказал Тави. – Как ты считаешь?
Макс кивнул:
– Хуже я не видел.
Где-то совсем рядом послышалось рычание разъяренного канима, отчаянно забурлила вода. Меч Макса мгновенно вылетел из ножен, он начал озираться по сторонам.
– Что такое…
Тави не пошевелился.
– Это в реке под нами.
Макс приподнял бровь:
– Но если они попробуют отправить свое войско через реку, нас это должно встревожить.
– Не особенно. Это происходит с наступления ночи. Но никто из них не сумел перебраться на нашу сторону.
Макс нахмурился:
– Водяные фурии?
– Неужели ты думаешь, что я бы позволил целителям отвлекаться на такие вещи? – спросил Тави.
– Ты слишком умен для своей собственной пользы, Кальдерон, – проворчал Макс.
– Акулы, – ответил Тави.
– Что?
– Акулы. Большие рыбы с огромными зубами.
Макс приподнял брови:
– Рыбы?
– Их привлекла кровь. Трибун Кимнея собрала кровь всех зарезанных в лагере животных и вылила ее в реку. Акулы следуют за кровью от самого моря. Сотни акул. Теперь они атакуют всех, кто решает поплавать. – Тави махнул рукой в сторону воды. – Старый рыбак сказал, что кровь привлекла даже малыша-левиафана. Совсем крошечного, длиной в сорок футов.
– Рыбы, – проворчал Макс. – Рано или поздно они насытятся, и у канимов появится отряд на нашем берегу. Тебе следует послать туда патруль.
– В этом нет нужды: Китаи сразу засечет канимов, если они переберутся на наш берег, – возразил Тави.
– Да? – сказал Макс. – Но она одна, Кальдерон. Что сможет сделать Китаи такого, чего не смогут мои пятьдесят легионеров?
– Она видит в темноте, – сказал Тави.
Макс открыл рот, но не нашелся что ответить.
– Кроме того, если она уйдет от берега, то окажется здесь, – сказал Тави.
Макс вздохнул:
– Да, умен, как всегда.
– Не всегда, – возразил Тави. В его голосе появилась горечь. – Насауг сделал из меня дурака.
– Как?
– Я думал, что он медлит с атакой только для того, чтобы утереть Сарлу нос. А все обстояло иначе. Сарл был настолько глуп, что приказал атаковать до наступления темноты, когда у канимов появится важное преимущество. Насауг сломал ворота, а затем бросил вперед самую слабую часть войска, которая и погибла в огненной ловушке. – Тави покачал головой. – Мне следовало понять, каким будет его план.
– Но даже если бы ты все знал заранее, – возразил Макс, – это ничего бы не изменило.
– А металлические стрелы… – В животе у Тави все сжалось, когда он подумал о погибших легионерах. – Почему я решил, что они будут использовать только копья?
– Потому что они никогда прежде не применяли такое оружие, – сказал Макс. – Никто не мог бы этого предвидеть. Я впервые услышал о стрелах только вчера.
– И все равно, – сказал Тави.
– Нет, клянусь во́ронами, Кальдерон, – возразил Макс. – Ты сделал гораздо больше, чем можно было представить. Больше, чем мог. Так что перестань себя винить. Не ты послал сюда канимов.
Со стороны реки послышался еще один отчаянный крик канима. Тави устало рассмеялся:
– Знаешь, что тревожит меня больше всего?
– Что?
– Когда я находился на берегу, а канимы приближались ко мне, внезапно появились водяные львы. И на секунду… – Он покачал головой. – На секунду мне показалось, что их создал я. Может быть, это были мои фурии. Может быть, я не… – Его голос пресекся, и он замолчал.
Голос Макса спокойно прозвучал в темноте:
– Отец никогда не разрешал мне показывать фурию в виде какого-то существа, понимаешь? Вроде каменного пса твоего дяди или огненного сокола госпожи Пласиды. Он не учил меня работать с водой, а в библиотеке я нашел старую книгу и прочитал историю про водяного льва. Вот почему… Я сам научился водяной магии. Отца никогда не было рядом – так получился водяной лев. Я назвал его Андроклом. – (Тави показалось, что Макс покраснел в темноте.) – Я чувствовал себя очень одиноким, когда умерла моя мать.
– Должно быть, Красс читал ту же книгу, – сказал Тави.
– Да, забавно. Никогда не думал, что у меня с ним есть что-то общее. – Макс переступил с ноги на ногу. – Сожалею, что твои мечты не осуществились.
Тави пожал плечами:
– Все в порядке, Макс. Может быть, мне уже хватит мечтать о собственных фуриях и просто продолжать жить. Я так долго хотел их получить, но… фурии ничего не меняют, ведь так?
– Во всяком случае, в тех вещах, которые имеют значение, – ответил Макс. – И не внутри. Отец всегда говорил мне, что магия фурий лишь усиливает качества, которые заложены в человеке. Дурак с фуриями останется дураком. А хороший человек с фуриями будет хорошим человеком.
– Старый Киллиан пытался сказать мне нечто похожее, – задумчиво проговорил Тави. – В день наших финальных схваток. И чем больше я об этом думаю, тем очевиднее мне становится: он пытался меня убедить, что в мире есть более важные вещи, чем фурии. И то, что можно сделать
