Стеллы.
– Хватит! – закричала она, снова кидаясь к брату.
– Не убивайте моего сына! – взмолилась мадам, протягивая в сторону Виктора руки.
Алик снова поднял руку вверх. В нем пропадал талант телеведущего.
– Мы будем бить его до тех пор, пока он не покажет, в каком номере и где он спрятал пластины, – предупредил Алик. – А когда покажет, мы отпустим всех.
Он кивнул Бэтмэну. Тот в готовности снова замахнулся прикладом, но Стелла загородила собой брата и сказала:
– Не надо! Хватит! Он покажет!
Виктор, с трудом поднимаясь на ноги, крутил головой. Из его распухшего носа кровь хлестала как из крана.
– Стелла… – попытался он возразить, но сестра схватила его за ворот бурой от крови рубашки.
– Все, Виктор, все! – громко говорила она, словно брат начал глохнуть. – Мы проиграли. Покажи им, где спрятаны пластины! Пусть подавятся! Жизнь дороже! Я прошу тебя!
– Не сметь!! – вдруг врезался звонкий вопль мадам. – Он не имеет права показывать это место, потому что эти пластины принадлежат мне! Это нарушение! Это покушение на частную собственность!
– Значит, вы предпочитаете, чтобы Виктор молчал? – уточнил Алик.
– Да! Эта тайна принадлежит нам двоим.
– Продолжай! – Алик подал знак Бэтмэну, но Стелла почти вплотную приблизилась к Алику и твердо повторила:
– Прекратите! Он скажет. А если нет, тогда я покажу вам номер.
– Стелла, молчать!! – с небывалой для женщины громкостью рявкнула мадам.
– Я все-таки хотел бы уточнить, – мягко вмешался Алик. – Вы отказываетесь от своих материнских прав на Виктора?
Мадам, дергая головой, стала ковыряться в пачке сигарет.
– Отказываетесь, не отказываетесь! – злобно прошипела она. – Много вы понимаете в материнстве!
– Господа! – торжественно объявил Алик. – Позвольте представить вам победительницу поединка, которая сумела доказать свое родство с Виктором.
С этими словами он подошел к Стелле и, взяв ее за руку, поднял ее вверх. Стелла с негодованием высвободила ладонь. Бэтмэн и Питруха зааплодировали.
– Прекратите паясничать! – выкрикнула Стелла.
– Так и быть! – взмахнула рукой мадам, требуя внимания к себе, как будто намеревалась оспорить решение "рефери". Ее руки дрожали, огонек зажигалки прыгал под сигаретой, и мадам никак не удавалось прикурить. – Я расскажу все, как было! С Маратом – отцом Виктора – мы были почти расписаны. Мы обязательно бы зарегистрировали наш брак, если бы не трагические события двадцатого июля семьдесят четвертого года. По сути дела, мы были мужем и женой. Отсюда следует, что я имею право наследовать пластины как его законная супруга! В смысле – вдова.
– Вы лжете, Эмина, – глухим голосом сказал Виктор, прижимая к носу платок, который ему дала сестра. – Отец не доверял вам и не собирался вступать с вами в брак. По этой причине он никогда не приглашал вас к нам в номер, не говорил об истинной ценности пластин и, тем более, о том, куда я пластины прятал.
– Извините, молодой человек! – повышенным тоном возразила мадам. – Это сейчас молодежь спит друг с другом на второй день после знакомства. А в те годы с моралью было все в порядке, и даже если бы ваш отец пригласил меня к вам в номер, я бы отказалась от этого предложения. У нас с ним была настоящая крепкая дружба!
– Дружба? – усмехнулся Виктор. Было видно, что даже слабая улыбка доставляет ему страдания. – За день до вторжения турецких войск в Фамагусту, несмотря на то, что отец простудился и лежал в постели, вы оставили его и сбежали в Керинею к своим родственникам, среди которых ваша лояльность к турецким войскам была бы особенно хорошо заметна.
– Что?! Какую гадость вы говорите! Не верьте ему! – начальственным тоном приказала мадам. – В то время он был сопливым мальчишкой, не способным судить о сложных взаимоотношениях взрослых! Что вы помните, если вам тогда было шесть лет!
– Лично я помню, как в шесть лет родители возили меня на море, – увлекся темой спора Питруха. – Это было под Одессой, в Чабанке. Мать заставляла по утрам пить кефир – я его ненавидел. Помню одноэтажные фанерные домики, в которых мы жили, марлю на двери от комаров, койки, тумбочки. Но комнату, в которой мы жили, я бы сейчас не нашел – это точно.
– А вы, Виктор, уверены, что найдете номер? – спросил Алик.
– Мы найдем его по виду из окна, – за брата ответила Стелла.
– Стелла! – угрожающе произнесла мадам. – Вспомните о нашем договоре! Не делайте ошибки!
– Вот что, мамаша! – вспылила девушка. – Отвяжитесь от меня!
– Я из-за вас продала виллу! – Мадам попыталась разжалобить девушку. – Я историк! У меня в жизни ничего нет, кроме этих пластин! Вы отняли у меня сына! Теперь хотите отнять память о молодости и любви!
Девушка взяла с пола начатую бутылку с минералкой, намочила бурый от крови платок и приложила его к переносице Виктора.
– Хотите, я заплачу еще больше? – не сдавалась мадам. Ее голос уже утратил былую твердость и дрожал. – Я поговорю с родственниками, мы продадим квартиру в Никосии! Продадим обе машины! Земельный участок в Карпасии! Я все, все продам! Я умоляю вас!
К величайшему изумлению всех присутствующих, мадам вдруг рухнула на колени перед Стеллой и попыталась удариться лбом о ее туфли.
– Отстаньте же, наконец, от меня, от нашей семьи! – произнесла Стелла, с презрением глядя на женщину. – Поймите, что мне уже ничего не надо, кроме жизни и здоровья брата!
Мадам медленно поднялась с пола. Лицо ее было перекошено от ненависти.
– Идиотка! – прошептала она. – Один раз ударили ее братика, так она уже сопли распустила. А могла бы заработать полмиллиона фунтов! За такие деньги можно и носом, и зубами пожертвовать. Все равно подохнете – и ты, и твой братец. Я дам против вас показания в полиции! Я найму киллера! Я вас разорю! Я тебя, сучку, на панель брошу!
– Мороз по коже, – признался Алик.
– Бабушка! А вы не много на себя берете? – уточнил Бэтмэн.
– И против вас дам показания! – Мадам перенацелила угрозу, злобно взглянув на Бэтмэна.
– И против меня? – поинтересовался Питруха.
– Совершенно верно! – подтвердила мадам. – Вы будете отвечать перед судом за
