— Если бы мне дали про него забыть, — пробормотал Никандр, но на этот раз не со злостью в голосе, а с настороженностью. И если бы Ламия не была задумчива, то наверняка заметила бы изменившуюся интонацию его голоса. Но точно также, как его вывела из равновесия новость о нелепой смерти следователя, что-то тревожило и её. — После твоего визита в Салию никто не умер. Может быть, хватит прикрываться проклятьем?
Ламия молчала некоторое время, а затем, переведя на него взгляд, заявила:
— Меня не узнали.
— Что?
— Никто из прислуги твоей резиденции меня не узнал. А вот Тар, который пытался тебя отравить, узнал, потому что мы встречались раньше.
— О чём ты?
— Я уже давно думаю, почему некоторые мужчины живут со мной под одной крышей достаточно успешно и долго, а другие нет. Ты, как и Эрем, здесь уже практически два года, но жив, хотя, например, Тар только посмотрел на меня, и тут же упал и проткнул себя мечом… или лекарь Олав, который даже не видел меня, а просто оказался в пределах замка, упал с коня и разбился.
— И что? — не понял Никандр, садясь рядом. Ратор, заметив его, тут же забыл про кубики и ловко пополз в их сторону.
Ламия же пристально посмотрела на Никандра, а затем, словно испугавшись своих мыслей, качнула головой.
— Ничего.
Мужчина вопросительно поднял брови.
— Нет, ты что-то хотела сказать. В чём дело?
— Ни в чём. Давай съездим, — неожиданно согласилась она. — Только не в Шеран, а куда-нибудь поближе.
Никандр даже не нашёл, что сказать на её неожиданное согласие. С трудом справившись с чередой вопросов, которые у него возникли, он кивнул.
Вопреки её неожиданному согласию, с поездкой Ламия медлила, откладывала её, переносила, продолжая ходить на кладбище, просиживать днями в кабинете и задумчиво разглядывать беззаботного сына. Так прошло два месяца с момента смерти Рамилии. И в конце концов, Никандр собрал все своё небольшое семейство, затолкал в карету, как и в прошлый раз, за несколько часов и отправился в одну из усадеб королевской семьи Нарин.
Однако в отличие от прошлой поездки, когда Ламия пребывала в оцепенении, на этот раз она не только пробовала упираться, ругаться, но ещё и была очень напугана. Она вновь оделась скромно, в одно из тех платьев, которые ей подарил Никандр, вновь прикрыла глаза вуалью и вцепилась в вертящегося из стороны в сторону сына.
Они прибыли, она вышла навстречу встречающей их прислуге, заметила конюхов-мужчин и побледнела ещё больше.
— Рамилия, няня принца, — повторно представилась она, перебив мужа.
И снова никто не умер. Перед ними раскланялись, проводили в комнаты.
Когда же Ламия и Никандр остались наедине, она заявила, что не хочет быть узнанной. Король, видя, что спустя два месяца её занимают какие-то ещё переживания кроме смерти управляющей, был согласен с любым капризом.
— В смысле? — правда всё-таки возмутился он, когда она указала ему на дверь поздно вечером.
— Ты муж королевы Ламии. Ты не можешь ночевать со мной, — заявила ему жена.
— Что? — Никандр продолжал растерянно топтаться на пороге, до куда его дотолкала Ламия.
— Ты же слышал прислугу. Тебе приготовили где-то комнату.
— Ламия, это смешно!
— Тш-ш, — возмутилась женщина, замерев на месте и прислушиваясь. — Я не Ламия, я Рамилия, забыл?
— А ты ни о чём не забыла? Я твой муж и я никуда не уйду! — заявил он, сложив руки на груди.
И уже через пару минут перед его недовольным лицом была захлопнута дверь.
Однако если сначала Никандр был недоволен неожиданной прихотью жены, то вскоре оценил прелести игры в прятки. Они вроде бы были вместе, но в то же время порознь. Снова как в начале знакомства обменивались лукавыми, заигрывающими улыбками, взглядами, снова называли друг друга на «вы», ловили случайные прикосновения в общественных местах и страстно целовались, пока никто не видел.
Не последнюю роль в их воспламенившихся отношениях сыграло то, что Ламия нехотя начала поручать Ратора Реле, а у самой королевы за пределами замка улучшилось настроение. И трудно было сказать из-за чего именно, потому что из одних стен она перебралась в другие и за забор всё равно не выходила.
Она днями напролет копалась в саду, с опаской обращалась к седовласому садовнику с просьбами и обходила стороной остальных мужчин.
Прошла неделя. Две. Все мужчины в усадьбе оставались живы, хоть и были биты неудачами, как и воины Шерана. А ещё вскоре оказались влюблены в красавицу «няню».
Ламия перестала оглядываться по сторонам, и неожиданно чем-то увлекалась. Ей привезли из столицы несколько книг, за чтением которых она проводила все свободное время. О своём увлечении мужу не говорила, все записи надежно прятала, как и книги, на вопросы не отвечала, отвлекая его внимание поцелуями и объятьями.
Однако однажды Никандр после тайной ночи в покоях жены всё-таки нашёл один из листов, который она, видимо, не успела спрятать. Это был список имен, которые характеризовались по трем критериям: «Знал» или «Не знал», «Верил» или «Не верил», «Боялся» или «Не боялся», а также шли вместе с датами.
Имена были только мужскими и как-то связаны с проклятьем, судя по датам, скорее всего, смерти. В категориях у некоторых стояли знаки вопроса, а те, у кого совпадали «Знал», «Верил», «Боялся», были подчеркнуты.
Никандр, заинтересованный списком, кинул взгляд на ещё спящую Ламию, и вернулся в кровать вместе с листом в руках, снова и снова перечитывая имена. Они были ему не знакомы, но категории «Знал», «Верил», «Боялся» не только напомнили недавний разговор с женой после возвращения из столицы, но и последние события. А ещё приоткрыли завесу тайны над её попытками скрыться за невзрачным платьем, чужим именем, а также отказ от армии служанок и женской свиты.
Мужчина практически выучил имена, даты и категории, когда Ламия приоткрыла глаза, увидела его рядом и потянулась, чтобы обнять.
— Ты уже проснулся? — сонно спросила, поднимая голову с подушки и подставляя губы для привычного утреннего поцелуя. Однако, когда его не последовало, требовательно окликнула: — Эй!
Никандр встрепенулся, перевел на неё задумчивый взгляд, а затем поспешно чмокнул в лоб, чем вызвал ещё большее возмущение.
— В чём дело? — нахмурилась то ли гневно, то ли капризно Ламия, моргая, словно пыталась прогнать окончательно сон.
Муж молча показал свою находку и этим разбудил намного быстрее. Она тут же подскочила, вырвала у него из рук лист и спрятала его под одеялом.
— Что это?
— Ничего! — сна и хорошего настроения у неё как не бывало. Она выглядела злой и напуганной.
— Ты пытаешься понять, как действует проклятье?
