так ли?
— Он бы не знал, что это я, но он бы почувствовал, что что-то не совсем так, как кажется. Это было бы ненужным осложнением.
— А Джина? Она не призрак. Это было просто оправданием того, почему тебя не было рядом, — это стало ясно. — Из-за того, что рядом был Гавриил? Так вот почему ты… уходил на дольше, чем был здесь?
Он кивнул.
Меня поразила ещё одна вещь.
— Моя мама…
— Она обрела покой, — быстро ответил он. — Счастлива и довольна.
Моё сердце снова колотилось, и я даже не была уверена, замедлилось ли оно.
— Ты её видишь?
— Да, — сказал он, удивив меня. — Она мне нравится. Её выбрали не случайно.
— Нет?
Михаил покачал головой.
— Нет.
Я начала задавать больше вопросов по этому поводу, а затем решила, что в этот момент я не думаю, что смогу вынести, услышав о любовной связи моей матери и отца.
Я могла справиться только с таким количеством.
Мне нужно было кое-что спросить.
— Почему она никогда не навещала меня?
— Это та же самая причина, по которой отец Зейна не видел его, когда он был на Небесах, — сказал он, и я вздрогнула. — Потому что она знала, что ты не сможешь её отпустить. Ты бы застряла, и эта боль, это горе, эта любовь и желание поймали бы её в ловушку. Она бы так с тобой не поступила.
У меня в горле образовался комок.
— Она знает, как мне жаль…
— В том, что с ней случилось, твоей вины нет. Она никогда так не думала. Ни на секунду, и она была бы в ярости, если бы узнала, что ты в это веришь.
Слёзы застилали мне глаза. Она точно будет в ярости.
— Действия других людей стали причиной её смерти. Ты была просто звеном в этой цепи, как и она. Виноваты были те, кто владел этой цепью. В глубине души ты это знаешь. — Его голос смягчился. — Но иногда отсутствие ответственности в конечном результате хуже, чем чувство вины за существование причины.
Тьфу.
Он звучал так… так мудро, и это было странно и замечательно, но в основном странно.
Я вытерла слёзы.
— Почему?
Казалось, он знал, о чём я спрашиваю.
— Потому что это был единственный способ наладить с тобой отношения. Только так я мог узнать тебя.
В горле у меня встал комок.
— А Зейн? — хрипло спросила я. — Ты позаботился о том, чтобы он мог Пасть, чтобы быть со мной.
— Это был небольшой подарок, который я мог обеспечить.
Небольшой подарок? Влажный смех покинул меня.
— А звёзды? Это был ты.
Он кивнул.
— И ты… ты — причина, по которой я сейчас жива.
— Отчасти.
Я моргнула.
— Отчасти?
— Мне помог один человек с новой жизнью.
— Старуха, — поняла я.
Михаил склонил голову.
— Зелье, которое она дала тебе, не просто привело к тебе Зейна. Это связывало тебя с ним. Похоже на Защитную связь, но сильнее. Ты несёшь в себе часть его сущности. Пока он жив, живёшь и ты. Ты отмечена.
Я прижала покалывающие пальцы к груди, туда, где сформировался странный шрам, прямо туда, где свет, исходящий от Зейна, ударил меня. Внезапно я вспомнила взгляд, который Тони бросил на Старуху, когда она сказала мне, что мне нужно взять собственную кровь.
Мои широко раскрытые глаза метнулись туда, где сидел Михаил.
— Я… я, значит, не умерла?
Он покачал головой.
— Ты была ослаблена и потеряла сознание, пока связь восстанавливала нанесённый ущерб.
— Но я думала, что ангельский клинок может убить кого угодно?
— Связь между тобой и Зейном превосходит всё, — он помолчал. — Ну, почти всё. Если бы тебя обезглавили, тогда…
Я медленно моргнула.
— У тебя есть его жизнь, Тринити. — Эти совершенно белые глаза впились в мои. — Ты понимаешь, что это значит?
Моё сердце пропустило удар.
— Я… Я бессмертна?
Он улыбнулся, и у меня защемило в груди. В изгибе его губ была такая семейная нежность.
— Ты бессмертна, как любое ангельское существо.
— Я не буду… стареть?
Он снова покачал головой.
— Большинство ангелов перестают стареть, как только достигают определённой зрелости, — сказал он, что объясняло, почему так много из них выглядели так, как будто им было под тридцать. — Но ты перестала стареть в тот момент, когда была создана связь.
Всё, что я могла сделать, это смотреть на него, и я делала это, вероятно, в течение нескольких минут, пытаясь заставить свой мозг осознать тот факт, что я не состарюсь и не сломаю бёдра, в то время как Зейн останется молодым и восхитительно свободным от сломанных костей. То, что я не старею после девятнадцати, означало, что меня, вероятно, будут спрашивать удостоверение личности целую вечность…
О, боже, как настоящая целая вечность. Или пока мне не отрубят голову по-горски, или пока Зейн… Я даже не собиралась туда идти. Было гораздо хуже, чем никогда не выглядеть старше, чем сейчас.
Например, умереть сейчас или от старости, в объятиях Зейна…
— Подожди, — воскликнула я, подтягивая ноги к груди, чтобы встать. — У меня теперь два тела? То, которое было на том поле, и это сейчас?
На лице Михаила появилось озадаченное выражение.
— У тебя очень странный ум. У тебя нет двух тел.
— Тогда Зейн знает, что я здесь? — спросила я. — Потому что я умерла — или потеряла сознание. Неважно. Я была с Зейном.
— Ты была, но я просто пожелал, чтобы ты была здесь.
— Ты просто пожелал, чтобы я была здесь? — тупо повторила я. — Как будто я провалилась?
Бровь поднялась.
— Да.
— О Боже, Зейн, должно быть, действительно сходит с ума!
— Возможно.
Он сказал это так, словно в этом не было ничего особенного. То, что люди исчезают из чужих объятий, случалось каждый день.
И тот факт, что он мог просто переносить меня из одного места в другое, был ещё одним ошеломляющим фактом.
— Это то, на что способны все архангелы? — спросила я, думая, что если это так, то почему Гавриил просто не завещал мне своё местоположение?
— Ты из моей плоти и крови, — сказал он, и мне захотелось, чтобы он перестал так говорить. — Вот почему.
В этом было столько же смысла, сколько и во всём остальном. Я провела рукой по лицу, по глазам. Мои глаза. Мой желудок опустился, когда я опустила руку. Я почти боялась спросить, но я должна была знать.
— Будет ли моё зрение продолжать ухудшаться?
— А если это произойдёт, что-нибудь изменится? — спросил он. — Если бы ты знала, что узы означают для тебя вечность тьмы?
— Нет, — мне даже не нужно было
