Книга Княгиня Ольга. Истоки - Лада Отрадова

— Уверен, что это поможет? — нерешительно оборачивается к соратникам широкоплечий блондин с бородой цвета спелой пшеницы, кутаясь в шубу из волчьих шкур: погода и впрямь неприветливая.

— Из крыши клубится дым, следовательно, согреешься, — жмёт плечами Йохан и хохочет; зато Ульв становится мрачнее тучи и лишь потягивает ноздрями ароматы трав, которые ветер донёс до него из жилища провидицы.

— Тётя… когда ещё была жива, обращалась к этой вёльве за помощью, и в ремесле её не сомневалась.

— Раз Гуда верила её предсказаниям, то и я поверю, — кивает Свенельд, младший из двух братьев-ярлов Хордаланна, шагает по покрытому осокой сырому каменистому склону и стучит в дверь, украшенную рунными камнями.

— Я ждала вас, — приглашая широким жестом рукой внутрь гостей, смеётся женщина.

Уже через минуту хозяйка хижины принялась рыться исхудалой рукой, покрытой татуировками, в сундуке с ритуальными кинжалами. Вёльва вкладывала один за другим ножи в ладонь, выбирая тот, что больше соответствует характеру просящего, пока, наконец, не нашла подходящий: с рукоятью из китовой кости, лёгкий, но с зазубренным с обеих сторон лезвием.

— Требу принёс?

— Да, — отвечает, сглотнув слюну, Свенельд и показывает прорицательнице на корзину, в которой ожидает своего часа испуганная куропатка.

Вёльва берёт в руки трепещущую птицу, что в её хватке как будто цепенеет и обретает покой, а затем отточенным до автоматизма движением вонзает в животное клинок. Несколько судорог — и вот уже жертвенная чаша орошается багрянцем, а женщина запускает внутрь ещё тёплой плоти свои длинные пальцы.

В приглушённом свете свечей вёльва выглядит по-настоящему жутко: эта отшельница со странной причёской из множества мелких кос, напоминающих птичье гнездо, подведёнными красной краской шрамами на лице и полубезумной улыбкой совершенно рутинно принимается вытаскивать внутренности птицы и разматывать их, словно недовольная пряха — изготовленный не знающей прилежания ученицей клубок ниток.

— Что… — в предвкушении спрашивает Свенельд. — Что ты видишь? Найдём мы Трёхпалого?

Прорицательница, коснувшись алым пальцем губ, ощущает на языке солёный, металлический привкус, тело её начинает колотить мелкой дрожью, кожа стремительно бледнеет, а очи закатываются куда-то назад, делая глазные яблоки полностью белыми.

Сначала вёльва ничего, совсем ничего не видит, словно какая-то сила закрыла ей глаза липкими и холодными руками, или она лишилась зрения, или же упала посреди близящейся летней поры на них полярная ночь; зато чернеющая пустота постепенно наполняется звуками, которых становится всё больше: они разрывают ей барабанные перепонки, заставляют сердце в груди метаться и выпрыгивать.

Вёльва слышит бой барабанов, гул охотничьих рожков, и песнь металла, когда сталь встречается с обитым железом деревянным щитом с характерным звуком. Словно почувствовав этот ритм, в унисон с ним начинает биться её пульс, а кровь закипает: горят вены, нестерпимо жжёт шею… но зато она видит!

Видит сотни ратников на поле брани, видит бурное море из мечей, стрел и щитов, видит боевые корабли, чёрными лебедями скользящие по речной глади; кожей чувствует моросящий дождь и запах разнотравья — не здешнего, а такого, что растёт где-то далеко на востоке.

Какофония из звуков делается менее разборчивой, и к лязгу оружия примешаются воинственные кличи, мольбы раненых, стоны умирающих, гордые крики победителей, топот копыт, ржание, бульканье воды, хлопанье крыльев…

Сотканная из огня длань в небе над сечей превращается в зажатую в пасти громадного волка уродливую кисть с попарно сросшимися пальцами, а затем сверху на серого хищника пикирует иссиня-чёрный ворон с загнутыми когтями и острым клювом.

На миг внутри хижины повисла тишина, но прерывает её вопрос из уст Свенельда — на сей раз более твёрдым, уверенным голосом.

— Что ты увидела, вёльва?!

— Найдёшь ты Инга… Или Инг тебя — когда играешь в догонялки, не понимаешь порой, кто кого преследует, — женщина делает глубокий вдох и окровавленной рукой жадно засовывает в рот горсть заранее подготовленных ягод морошки: прорицания отнимали у неё много сил. — На востоке, во владениях рода Рюрика встретитесь вы лицом к лицу. Да только не вернёшься ты боле оттуда на родину, останешься в той земле.

Похоже, слова предсказательницы целиком вторили сомнениям светловолосого викинга: тот беспокойно поёжился от холода и ещё сильнее втянул русую голову в плечи, хотя казалось, это невозможно. Однако долг и надежда в нём пересиливали все опасения.

— Пусть так, я готов.

* * * * *

Вчера

Горько-солёный морской воздух сменяется ароматом разогретой сосновой смолы, а сизые речные волны кажутся более коварными и непредсказуемыми, нежели вдоль и поперёк пройденные прежде пути на большой воде.

Парус шумит над светло-русой головой, неторопливый плеск волн под вёслами успокаивает — в противоположность громкому гомону самых разных мужских голосов за спиной. Драккар, следующий к своей цели на далёких русских берегах, оказался тем местом, где он ощутил себя по-настоящему свободным и живым после нескольких месяцев напряжённых поисков. На мгновение закалённый воин словно возвращается в прошлое и снова чувствует себя юнцом, что вместе с братом и крохотным отрядом преданных хирдаманнов (1) впервые плыл на первый рейд по берегам Рейна. Но уже через несколько секунд он горько улыбается: сейчас больше половины его верных соратников пируют в золотых залах Вальхаллы, брат его отвернулся от былого и теперь изменился по сравнению с собой прежним больше всех, а сам он превратился в одержимого поиском разрушившего привычный уклад жизни негодяя.

Путеводной звездой для него стали возмездие и жажда расправы, и благодаря им отправился он в своё последнее путешествие. Обратный путь проделать Свенельду было не суждено — старая предсказательница-вёльва предрекла, что из русских земель младший из ярлов Хордаланна уже не вернётся (2).

Что ж, даже если он и погибнет, то избавление от злодея Инга станет достойной наградой за это. От судьбы не убежишь.

Мрачным взглядом голубых глаз исподлобья обладатель длинных русых волос и такой же бороды рассматривает спящих у скамей или же налегающих на вёсла гребцов и размышляет над тем, чем встретит их вотчина ссыльной княгини Ефанды — матери безраздельно властвующего русскими землями Игоря и старшей сестры Вещего Олега.

От тяжёлых дум Свенельда отвлёк раздавшийся за левым бортом корабля заливистый смех и плеск воды. Несколько из отдыхавших на палубе хирдаманнов тут же наклонились вперёд, свесились торсами через борт и стали показывать на нечто, плавающее с пронырливостью выдры в прохладных водах. Ярлу, полному любопытства, пришлось растолкать воинов, чтобы и самому получше рассмотреть то, что вызвало такое оживление