павшим мерзавцам уже лезут по лестницам новые супостаты.
— Не дайте им пройти внутрь! — ревёт он медведем, пытаясь докричаться до оставшихся союзников. — Стоим до последнего!
Стиснув зубы, пожилой скандинав разгоняется что есть мочи и сбивает с ног ударом плеча хилого осаждающего, в следующее мгновение всаживая ему в сердце холодную сталь. На кровоточащего мальчишку неподалёку наседает пара противников, и Бранимир делает ещё один рывок.
Снаружи, издалека, стены детинца кажутся недосягаемыми и неприступными, но сейчас, из-под тесовой кровли и с высоты они выглядят уже не столь крепкими. Одна, две лестницы — взревев, мужчина отшвыривает их назад вместе с лезущими наёмниками, перехватывает кинжал у обидчика отрока и закалывает невысокого усача.
Второй стервец хватает воеводу за плечи и впечатывает в стену так, что в глазах темнеет, а ноги подкашиваются. Чувствуя, что он теряет сознание, Бранимир отчаянно пытается устоять на ногах, хватается одной рукой за шиворот обидчика, второй скользит по деревянным доскам. Далёкие облака в лазурном небе, сражающиеся ратники, неприятель напротив — все они колеблются, дрожат перед его взором, а глазам делается так больно, будто кто-то швырнул в них пригоршню раскалённых углей. Мягкие, точно у хмельного, ноги не выдерживают — и военачальник лишается чувств, в спину же его недруга почему-то всаживает кинжал мужчина в точно таких же, как у всех злодеев, чёрных одеждах.
— Бранимир, — шепчет он, звонко ударяя побледневшие щёки и пытаясь привести воеводу в себя. — Бранимир!
Защитники детинца зубами вгрызались в стены цитадели, отражали напор врагов кулаками и оружием, погибали, но самые опытные ратники уже почуяли — всю крепость им не отстоять. С какой-то скорбной обречённостью они стреляли по людям в чёрном, которых, казалось, стало вдвое больше, с твёрдой волей мечами рубили направо и налево наступающих супостатов на стенах и внизу, во дворе.
Немногочисленные защитники крепости держались изо всех сил, но большинство нашло смерть от рук превосходящего противника. Остатки гарнизона отступили к конюшне, где продолжили свой бой в надежде если не переломить ход осады, то хотя бы унести за собой на тот свет как можно больше злодеев.
* * * * *
Гремя тараном, последним ударом враги выбивают деревянную дверь и разносят её в щепки. Отшвыривая в сторону тяжёлые дубовые столы, бочки и прочий скарб, они врываются внутрь, напоминающие нечистую силу в своих тёмных одеяниях и с сокрытыми лицами.
Богуслава жмётся к стене и верещит от страха, закрываясь руками; Милица встаёт перед ней и хмурится, понимая, что это сражение она едва ли сумеет выиграть, Лана же безучастно, словно что-то выжидая, смотрит сначала на захватчиков, а затем переводит взгляд на дрожащего Рейнеке.
Пятеро защитников после непродолжительной схватки оказываются на коленях, но Ари, в боку которого зияет рана, до последнего не падает ниц и, тряся ногами от невыносимой боли, держится за стену и остаётся стоять с высоко поднятой головой.
— На колени!
Перед ним предстаёт невысокий мужчина с низким, хриплым голосом, а во взоре его пылает такая страшная ярость, что будь на месте лысого дружинника кто-то менее храбрый духом, то непременно бы испугался.
Бородач же отвечает незнакомцу кривой ухмылкой — и за это получает награду в виде удара кулаком в раненый бок.
— Ты, должно быть, даже не помнишь меня, — нагибается к нему, скорчившемуся от боли, мужчина и шепчет на ухо. — Не помнишь того, над кем вы смеялись и издевались? Того, кого вышвырнули в зловонную бездну?!
— Не… смей трогать его! — заикаясь, выкрикивает Ольга и крепче обхватывает пылающий факел, который в суматохе успела схватить со стены. — Не смей!
Оранжево-алые языки пламени едва не обжигают негодяя, который, недоумевая, отпрыгивает назад и мечущимися глазами смотрит на девицу. Ещё один замах — и искры сыпятся в опасной близости от одежд мужчины.
— Спалю! — дочь Эгиля делает выпад вперёд, чувствуя в своей груди щемящий страх, а в руках, напротив, невиданные силу и смелость. — Не смей его трогать! Не смей. Никого. Трогать!
— Спокойно… — поднимает вверх руки негодяй и медленно пятится назад. — Не стоит играть с огнём…
— Согласна, — прекрасное лицо варяжки кривится от ярости, а белые зубы плотоядно скалятся. — Поэтому проваливай отсюда и ты, и твои приспешни…
— Княгиня! — выкрикивает Ари, и тут же получает глухой удар по голове; остальные негодяи в чёрном бросаются к прочим людям в зале: у Ольги из рук выбивают смолянистый кусок дерева и тут же тушат его плотной тканью, затем валят на пол и саму девушку.
Милица исподлобья сверкает глазами на неприятелей, но не двигается с места и лишь прижимает к себе испуганную, с округлившимися от ужаса очами, Богуславу. Ари кряхтит, пытаясь подняться, но падает животом на рану, отчего под ним разливается кровавое пятно.
— Ты… Ты, — низко хрипит тот, кого Ольга обозвала в голове Сиплым, показывая перстами сначала на Рейнеке, а затем — Лану. — И ты — пойдёте с нами. С остальных глаз не спускать!
Последним выбор его падает на Ольгу.
Несколькими минутами позднее их бесцеремонно и безо всякого уважения, словно какой-то скот, грузят в крытую повозку. Рейнеке, сделавшийся бледным как поганка, молчит и нервно раскачивается взад-вперёд, глядя на связанные руки; Лана с каменным выражением лица смотрит вдаль, стараясь понять, куда их намерены везти.
— Не бойся, — касается лица Ольги их конвоир обветренной, грубой рукой, и девушка вздрагивает, в страхе отползая назад по пространству фургона и втискиваясь спиной в его холодный, пыльный угол.
— Не бойся, — снова обращается к ней хриплый, безжизненный голос, а обладатель его тянется пальцами, но на сей раз не к ней, а к своей личине, медленно разматывая один за другим каждый слой, каждую полоску ткани, до этого скрывавшие истинную внешность.
* * * * *
1) Бой — в древней и средневековой фортификации галерея (ход или проход) с бойницами вдоль крепостной стены. Если расположен по верху стены (верхний бой), то бывает открытым или защищённым тесовой кровлей;
2) Баран — небольшой таран, как правило, ручной. Простейшее из стенобитных орудий.
3) Сулица — метательное копьё, имеющее железный наконечник длиной 15–20 см и древко длиной 1,2–1,5 м.
Глава XXXII: Сердце Воина (I)
ГЛАВА XXXII: СЕРДЦЕ ВОИНА (I)
Полтора месяца тому назад, где-то на востоке Норвегии.
— Плохая это идея, — жуёт длинную соломинку, торчащую изо рта, Йохан — один из ближайших его друзей и сын лучшего корабела во всей Норвегии, и с опаской смотрит на затерянную среди горного леса хижину. — У меня мурашки по коже от этого места, а я ведь не робкого десятка…
— Тебе
