(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)Через одну-единственную – сокрушительную – секунду я все понял.
Разве не это мне снилось еще в Кранчтауне? Разве я не представлял себе президента Бернхема у своей постели, в то время как мой живот был распорот, напоминая чью-то улыбку?
– Чем вы меня напичкали? – спросил я. По крайней мере, наркотик не давал мне ощутить прилив паники во всем теле. Он просто держал меня за горло.
– Конвертировать человеческие мозги в миниатюрные жесткие диски бесполезно, если только у вас нет сервера, чтобы их подключить, – сказал Альберт Коуэлл вместо ответа. – Рафикова – единственный человек в мире, которому удалось успешно закодировать инструкции для полной, индивидуальной, мгновенной передачи, а также вывода и переопределения сознания.
– Знаю, – огрызнулся я. Теперь я мог пошевелить всеми пальцами ног. Постепенно действие наркотика сходило на нет: как и любая порядочная крошка с одного из самых бедных аванпостов компании, я получал кайф по большей части от пищевых ком и потому обладал довольно высокой устойчивостью. Я был уверен, что сцапал бы Бернхема и Коуэлла, если бы только мог сделать чуточку больше, нежели просто указывать на них пальцем ноги. – Она выиграла Премию Бернхема.
– Вообще-то Коуэлл добился успеха задолго до нее, – сказал Коуэлл. – Но воспроизвести результаты уже не удастся.
Христовы орехи и бублики™. Он был еще занудней, чем заурядный богач. Он был одним из тех богатых кексов, которые говорят о себе в третьем лице, словно они слишком важные персоны, чтобы употреблять однобуквенное местоимение.
– Мне жаль тебя разочаровывать, – сказал я, – но я не думаю, что первому президенту Бернхему так уж хотелось запихнуть мозговые клетки в козла.
Впервые за все время Коуэлл потерял самообладание.
– Да я не про этого сраного козла, – огрызнулся он.
А президент Бернхем сказал:
– Малыш, успокойся.
Это подтвердило мои мысли. Эти два недотепы втюрились друг в друга. Забудьте о правах ЛГБТКААГН[165] – я только «за». Что нам нужно, так это законы против зла как такового. Вот вам правда жизни: есть один говнюк – ладно, но когда будет два говнюка, дерьмо будет размазано по всему полу в ванной.
Бернхем продолжил рассказ вместо него.
– Она десятилетиями прятала сервер в командном центре Вооруженных сил Российской Федерации к северу от внутренних районов страны, в бывшем ядерном бункере. Она была единственной, у кого имелся полный доступ к системе безопасности. Мы же десятилетиями пытались обойти ее систему информационной безопасности. Но даже команде из двадцати лучших хакеров со всего мира это не удалось. Так что в итоге мы нашли дипломатическое решение.
На секунду я был настолько ошеломлен масштабом того, что под этим подразумевалось, что смог лишь издать какой-то хрип.
– Блэкаут, – сказал я наконец. – Это вы убедили Содружество отключить от электроснабжения Советский Федеративный Фронтир.
– Субмарины Федерации вторглись в исключительную морскую зону Содружества, несмотря на неоднократные предупреждения о необходимости ее покинуть[166].
– Дайте угадаю. Вы, ребята, тоже имели к этому какое-то отношение?
Руки президента Бернхема затанцевали в судорожном ритме. Его пальцы были такими тонкими, что здоровенное изумрудное кольцо могло вот-вот соскользнуть с костяшки. Но он не стал ничего отрицать.
– Русские подводные лодки, – сказал он, – взломать легче, чем центр обработки данных Рафиковой. Это не заняло много времени для двадцати лучших в мире хакеров. Трудней всего было заставить Содружество присоединиться к санкциям. Но, в конце концов, они это сделали.
Я вспомнил. Джаред даже упомянул об этом в то утро, когда Билли Лу штурмовал Производственный отдел № 22. За сорок восемь часов значительная часть территории Российской Федерации погрузилась в полную темноту.
Ни электричества, ни робототехники, ни систем связи. И полное отсутствие системы информационной безопасности.