«Дорогой Владимир Ильич! Посылаю переговоры с Царицыном. Дело осложнилось там, как видите. Приезд Сталина полезен, сговоримся здесь».[208]
На следующий день Сталин выехал в Москву, где после бесед в ЦК признал целесообразным назначение Сытина командующим, хотя накануне своего приезда характеризовал его (без всяких мотивировок) как человека «не только не нужного на фронте, но и не заслуживающего доверия, а потому вредного».[209]
Для ликвидации конфликта в Козлов вместе со Сталиным поехал Я. М. Свердлов. Проблема была решена методом «хирургической операции»: Сталина, Ворошилова и Минина вывели из состава реввоенсовета Южного фронта, введя туда взамен них члена РВСР К. А. Мехоношина и бывшего члена коллегии Наркомвоена Б. В. Леграна.
Вот так завершился первый период участия Сталина в обороне страны. Тем не менее именно Царицын послужил основой всех легенд и мифов о «выдающемся военном вожде» и «гениальном полководце».
Анализ комплекса исторических документов и материалов, освещающих царицынский этап военной деятельности Сталина, позволяет выявить одну специфическую черту его характера и стиля работы. Когда возникал вопрос о способах борьбы с внутренними врагами, то есть людьми, проникшими со злым умыслом в ряды борцов за власть Советов, Сталин без всяких оговорок, не выдвигая никаких предварительных условий, неизменно выражает непоколебимую твердость и решимость действовать беспощадно, разгромить и физически уничтожить этих врагов. Он заявляет: «У нас рука не дрогнет», он сообщает о развертывании «открытого, массового террора против буржуазии и ее агентов» и т. п.
Однако, когда дело доходило до ведения вооруженной борьбы против белогвардейцев и интервентов, его решимость и твердость как бы отходили на второй план, освобождая место неуверенности в собственных силах.
Из телеграммы, отправленной 27 сентября Реввоенсовету Республики: «…если в самом срочном порядке не удовлетворите требований (речь шла об очередной заявке на поставку оружия и т. д.), мы вынуждены будем прекратить военные действия и отойти на левый берег Волги».[210]
Из телеграммы Троцкому и Сытину (6 октября): «Ввиду неполучения обещанного Южный и Царицынский фронты отступают».[211]
С полным основанием главком 9 декабря специальной телеграммой обратил внимание недавно назначенного нового (сменившего Сытина) командующего войсками Южного фронта Славена на то, что «командарм 10-й Ворошилов… предлагает план отхода, показывает не только пессимистическое и даже паническое настроение, но и полное непонимание последствия этого отхода».[212] И это происходило в декабре, когда 10-я армия имела более чем достаточно сил и средств для решительных наступательных действий.
Длительное отсутствие твердого и умелого управления войсками отрицательно сказалось на положении всего Южного фронта и особенно на царицынском участке. Посему главком И. И. Вацетис направил командованию 10-й армии директиву, в которой констатировал, что «катастрофическое положение Царицына всецело ложится на вашу ответственность, ибо произошло исключительно от вашего нежелания работать с комфронтом Сытиным».[213]
За амбиции, некомпетентность и просчеты руководителей защитникам Царицына пришлось расплачиваться своими жизнями. Именно такой вывод сделал В. И. Ленин, оценивая военно-политические уроки царицынской обороны. На закрытом пленарном заседании VIII съезда РКП(б) он сказал:
«Тов. Ворошилов говорит: у нас не было никаких военных специалистов и у нас 60 000 потерь. Это ужасно… Вы говорите: мы героически защищали Царицын… В смысле героизма это громаднейший факт, но в смысле партийной линии, в смысле сознания задач, которые нами поставлены, ясно, что по 60 000 мы отдавать не можем и что, может быть, нам не пришлось бы отдавать эти 60 000, если бы там были специалисты, если бы была регулярная армия…»[214]
Да, проблему борьбы с засильем «военспецов» Сталин решил без особых затруднений, притом самыми радикальными способами: арестами (с последующим расстрелом или же отправкой на «баржу смерти»). Этапы этой борьбы обозначены довольно четко: в августе 1918 года Сталин доложил об улучшении положения на фронте благодаря аресту военных специалистов. В декабре того же года управляющий делами реввоенсовета 10-й армии Каменский похвалялся со страниц «Правды» тем, что в их армии не было ни одного генштабиста. А в марте 1919 года на VIII съезде партии член реввоенсовета Южного фронта и 10-й армии Минин заявил: «Царицын прославился именно тем, что у него не было специалистов».[215]
Не было военспецов, значит, и оснований жаловаться на их козни и вредительство тоже не было. Но Сталин всегда умел находить «козлов отпущения», чтобы, как написал о нем поэт А. Твардовский,
Любой своих просчетов ворох
Переложить на чей-то счет.
После того как пожар царицынского конфликта удалось потушить, К. Е. Ворошилов был назначен на пост командующего 10-й армией, сформированной из войск царицынского участка Южного фронта. Чтобы ускорить организационное укрепление 10-й армии, членами ее реввоенсовета были назначены опытные партийные работники В. И. Межлаук и А. И. Окулов. Поскольку наладить управление войсками армии Ворошилов не смог, его в декабре 1918 года освободили от занимаемой должности и направили на Украину, где он при формировании правительства УССР (январь 1919 г.) занял пост народного комиссара внутренних дел.
Отозванный с Южного фронта Сталин прибыл в Москву с вестями об успешных действиях советских войск по ликвидации второго окружения Царицына. Тогда же в беседе с В. И. Лениным он отказался от своего ультимативного требования об удалении Вытина и Мехоношина из реввоенсовета Южного фронта, признал необходимость полного подчинения приказам Центра и даже выразил желание работать в Реввоенсовете Республики, возглавляемом Троцким. Цосле этой беседы Ленин рекомендовал Троцкому «устранить прежние трения» и тут же добавил:
«Что же меня касается, то я полагаю, что необходимо приложить все усилия для налаживания совместной работы со Сталиным».[216]
Однако ни Троцкий, ни Сталин ленинских рекомендаций не выполнили. Упорно придерживаясь иных, чем у Троцкого, взглядов по многим вопросам военного строительства, Сталин за семь месяцев (с октября 1918 по апрель 1919 г.) своего первого пребывания в составе Реввоенсовета Республики ни разу не присутствовал на его заседаниях. Тем не менее его членство в РВСР было не пустой формальностью. Дело в том, что по сложившейся к тому времени системе управления вооруженными силами все правительственные директивы, распоряжения и указания передавались Главному командованию через Реввоенсовет Республики. Будучи членом ЦК РКП(б), Совнаркома и РВСР, Сталин служил как бы связующим звеном между высшими органами партийной, государственной и военной власти.
Напомним, что до своего отъезда в Царицын Сталин эпизодически выполнял подобные функции.
Очередное партийно-правительственное задание, требующее выезда на фронт, Сталин получил в начале января 1919 года. Необходимость и важное значение этой командировки обусловила сложившаяся на Северном Урале военно-политическая обстановка.
Осенью 1918 года, когда еще продолжалась первая мировая война и империалисты Антанты не могли напасть на Советскую Республику с юга, через Черное море, они считали северное направление одним
