ещё, кроме него, — подвела черту Задумчивая. — И его сердце в кармане. Вроде несложно.
— А если я не справлюсь любить что-то ещё, кроме него? — взволнованно рассуждала Болтливая.
Тут внутрь сунулся лысый Чаркат.
— Девки, одна минута! — рявкнул он. — Важный гость!
Куртизанки тут же подскочили и бросились кто куда — довершать незаконченные причёски, рассаживаться на диванчики и подушки. Эйра и Артистка ускользнули на кухню.
Из-под лестницы они увидели, что внутрь шагнул высокий статный мужчина. Он выглядел вполне свежо: у него была чёрная борода без единого седого волоска, умный тёмный взгляд и ладные густые волосы. Это был эдакий немолодой, знающий, чего хочет, дворянин — и его знатная кровь чувствовалась в том, как он возвышался над девушками простого происхождения своим ростом и прямой спиной.
Обычно таких вожделели куда больше, чем молодых. Они были не столь ретивы, зато с ними было куда приятнее, и они могли оставить пару серебряных девушке в подарок.
— Кто это? — прошептала Артистка в ухо Эйре. Та пожала плечами; ей было безразлично. Она ускользнула к себе за дверь, держась в тени задней части холла, чтобы не попасться гостю на глаза. Артистка же осталась смотреть.
Торопливые шаги Грации проскрипели по лестнице. И Эйра услышала её изумлённый, пусть и слегка наигранный, восторг:
— О-о, нобель Куолли! Поверить не могу, что снова вижу вас. А вы ничуть не состарились на вид! Годы делают вас всё краше…
— А вы-то, Почтенная, как раз напротив, — отвечал ей бархатистый гудящий голос гостя. — Помнится, когда вы в Покое появлялись, то уже казались обтрёпанной. А нынче и вовсе вам впору внуков нянчить…
— Ах, как вы нелюбезны, нобель! И как это в вашем духе!
— Вы слишком старая, прожжённая куртизанка. Вас не обидеть такими мелочами, — и его шаги прошаркали внутрь. — Доброго дня, девушки. Что-то они все у тебя… это из-за вашей прогонки, быть может?
— Да что вы, нобель, ну разве можно! Все мои девочки младше двадцати, зуб даю!
— Да? И которая самая младшая?
Эйра решила переодеть тафтяное платье и сменить его на обычное платье-роб, длинное по силуэту и по фигуре, чёрное; с чёрным же пояском и золотистыми нашивками на нём. Ей не хотелось, проходя мимо, сойти за одну из куртизанок. Слишком уж её отвращал тон, которым говорил знатный гость.
Её от переодевания отвлекло то, что диалог переместился куда ближе к её двери.
— Ну… нобель, я прошу простить, но она не готова. Мы только учим её, и она ещё не работает.
— Я заплачу тебе двадцать золотых рьотов, — спокойно произнёс тот. — За одну ночь с ней. Что скажешь?
Во всём «Доме культуры» повисла звенящая тишина. Эйра оправила на себе платье и подумала: «Даже меня целиком купили за пятнадцать. Это большая сумма. Однако это не в принципах Почтенной».
— Знаете… — прозвучал голос маман. — Если б я вас не знала, я бы очень резко отказала вам, нобель. С тех пор ваши вкусы делаются всё более…
— Но вы меня знаете, — прервал её гость.
— Да… ну что ж. Хорошо. Двадцать золотых рьотов — достойная цена.
Зазвенели монеты. Эйра распахнула дверь. Она лицом к лицу столкнулась с холёным нобелем, одетым в ажурный меховой плащ с прорезями для рукавов. Поглядела на Грацию и на взволнованную рыжую Артистку.
— Почтенная, верните гостю деньги, — твёрдо сказала Эйра и притянула к себе девочку.
«Мне было двенадцать, когда меня впервые уложили под мужчину. Но я была уже безразлична ко всему и отдала бы свою плоть даже опарышам, покуда душа была бы в руках тёмного суженого. Артистка же — юный цветущий разум. Она не заслужила такой участи в руках бывалого любителя девочек».
Нобель поднял брови, рассматривая её, а Эйра продолжила:
— Она моя воспитанница. Простите, нобель, но я как раз раздумывала, не взять ли мне её в ученицы. И я решила.
Она думала, он спросит, кто она такая. Или возмутится. Но вместо этого он молча принял обратно деньги и бросил:
— Почтенная, я сейчас в своей резиденции, доме с багровой крышей на Мшистой улице. Моё сопровождение снаружи. Выберите мне уж кого-нибудь и пришлите; не то я обращусь в «Сокола».
На сем он ушёл. Возмущённая Грация сперва напустилась на Эйру; но та позвала её к себе и отсыпала ей добрых две трети своего кошеля.
— Пусть девочка станет артисткой, а не шлюхой, — сказала Эйра. — И в следующий раз вы не станете торговать такой детской душой, Почтенная, коли так ждёте царство справедливости.
Грация была вся красная. Она смотрела на Эйру возмущённо и покорно одновременно.
— Я знаю нобеля Куолли с молодости, — сказала она. — Он издавна имел подобные пристрастия. Но никого не обижал, поверь мне. Его резиденция на Мшистой всегда была безопасна, а девушки его вырастали в достатке и ласке.
— Пока не становились шестнадцатилетними старухами со сломанными жизнями, — ответила Эйра.
И хотя Грация не спорила с ней, а сама Эйра не чувствовала ни злобы, ни радости от успешного заступничества, им всё равно захотелось разойтись в разные углы. Эйра вышла на задний двор. Оперлась о старую-добрую лопату, приваленную к криво сколоченному уличному туалету.
И поймала взгляд, смотревший на неё.
Взгляд ворона.
Она удивлённо подняла брови. И спросила, не зная, зачем:
— Это ты?
— Я, — крякнул он ей в ответ своим пронзительным, осмысленным голосом. Влага прошедшего дождя серебрилась по контурам его перьев. — Я. Это я, Краль. Меня так зовут — Краль.
Эйра усмехнулась и припомнила, что из всего, что маргаса могла пожелать перед уходом к Схаалу, она выбрала «позаботиться о вороне».
«Воистину, мать она была плодородная, как Рыжая Моргемона, но вовсе не столь вовлечённая в своих отпрысков. Наверное, она мечтала совсем о другом муже и других детях».
— Тебя зовут Краль, потому что ты крадёшь? — спросила Эйра, улыбаясь. Если бы она сладила с птицей, они могли бы стать спутниками. Возможно, ворон мог поддержать разговор на многие темы, раз уж почившая дама предпочитала его общество любому другому.
— Я Кр-раль, меня так зовут, — повторил ворон. Он перелетел через двор и сел на черенок лопаты, на которую опиралась Эйра.
— Приятно познакомиться, — отозвалась Эйра. — Ты стал бы мне хорошим другом в странствиях. Слышал когда-нибудь про Цсолтигу?
— Не слышал, — ответил ворон и поглядел на неё умными глазами-бусинами. В которых отражалась синева дождевых туч и проглянувшая с неба луна.
Их прервала Артистка. Она выбежала на ступеньку крыльца. Взъерошенная и рыжая, как уличная кошка, она нашла глазами Эйру и воскликнула:
— Жница! Ты… ты же не возьмёшь меня с
