семьдесят четвертом, осенью, пик переживаний в маминой жизни уже прошел… Уверена, что никакого самоубийства не было. Я не хочу думать о неслучайности ее смерти, у меня нет для этого оснований[1002].
Из документов, опубликованных В. В. Огрызко, совершенно четко следует: смерть наступила вследствие естественных причин. Оснований подозревать самоубийство или комплот нет никаких.
Политбюро ЦК КПСС приняло решение выставить для прощания гроб с телом министра культуры СССР в помещении нового здания МХАТа 29 октября, а затем похоронить Екатерину Алексеевну Фурцеву на Новодевичьем кладбище.
Светлана Фурцева говорила, что на похоронах Николай Фирюбин рыдал над гробом, порывался встать на колени, много и долго говорил, какой прекрасной супругой была Екатерина Фурцева. Что не помешало ему, как шекспировской Гертруде, вступить в новый брак через несколько недель после смерти Екатерины Алексеевны.
Феликс Николаевич Медведев подсчитал по реестру венков, что память Фурцевой почтили свыше двухсот самых высоких партийных и советских органов. Константин Симонов назвал Екатерину Алексеевну светлой личностью[1003].
С фотографии, опубликованной в «Литературной газете» вместе с некрологом, по воспоминаниям Алешина, «смотрело милое, прелестного овала молодое лицо с красивой волной блестящих волос (в действительности золотистых), с большими девичьими, словно вопрошающими глазами под темными дугами бровей»[1004].
Почетный караул у гроба Е. А. Фурцевой у здания МХАТа имени М. Горького на Тверском бульваре. 29 октября 1974 г. [ЦГА Москвы]
Ее первый муж, Петр Иванович Битков, говорил дочери на похоронах, что всю жизнь любил только Екатерину Алексеевну. Он иногда заходил проведать дочь, хотел видеть внучку. Он ненадолго пережил Фурцеву.
Людмила Зыкина спела у гроба «песню-плач:
Ох, не по реченьке лебедушка все плывет.
Не ко мне ли с горя матушка моя идет?
Ты иди-ка, иди, мать родимая,
Ко мне,
Да посмотри-ка ты, мать,
На несчастную, на меня…
Все плакали… Она ведь была нам близким и очень дорогим человеком…»[1005]
Поминки состоялись в Доме актера. Лучше всех сказал писатель Константин Михайлович Симонов, которого Фурцева когда-то разносила на Секретариате ЦК КПСС:
— Екатерина Алексеевна всегда имела смелость сказать «да» — и делала всё, чтобы поддержать, помочь новому, порой только пробивающемуся. Имела смелость сказать «нет», и ее поступки всегда соответствовали сказанному. Согласен, так говорить и поступать могла только большая, светлая личность…[1006]
В день похорон, 25 декабря 1974 года, Секретариат ЦК КПСС принял постановление «Об увековечении памяти Е. А. Фурцевой», проведенное «в советском порядке» 30 декабря постановлением Совета Министра СССР. В соответствии с этим документом Министерству культуры СССР разрешалось израсходовать до 5 тыс. рублей на сооружение надгробия на могиле Екатерины Алексеевны. За дочерью и внучкой Фурцевой сохранялось право пользования 1-й поликлиникой и больницей 4-го Главного управления Министерства здравоохранения СССР и пансионатом «Лесные дали».
Памятник на могиле Е. А. Фурцевой на Новодевичьем кладбище. [ЦГА Москвы]
Скульптором надгробия Екатерины Алексеевны стал Лев Кербель, архитектором — Михаил Барщ.
По рассказу Ирины Казанцевой, ее мама «тяжело переживала смерть Екатерины Алексеевны, очень жалела ее, возмущалась неуважительными высказываниями о ней, появившимися позже в литературных опусах некоторых деятелей искусства, считая это проявлениями низости и неблагодарности.
— Я ведь знаю, сколько она для них делала!»[1007]
Через три недели после смерти Фурцевой, 12 ноября 1974 года, на ее место назначили кандидата в члены Политбюро и секретаря ЦК КПСС Петра Ниловича Демичева. В конце заседания Секретариата ЦК Михаил Андреевич Суслов произнес:
— У нас нет министра культуры СССР. Участок очень важный. Есть предложение утвердить министром культуры кандидата в члены Политбюро ЦК т. Демичева.
Товарищи по Секретариату ЦК встретили назначение Демичева с нескрываемым злорадством. Впрочем, к нему отнеслись великодушнее, чем когда-то к Фурцевой: оставили кандидатом в члены Политбюро, лишив реального участия в реализации политической власти. Представители творческой интеллигенции, которые имели «удовольствие» общаться с Петром Ниловичем, говорили о нем впоследствии совсем не то, что о Фурцевой: он был не на своем месте.
Прошел целый год, прежде чем новый министр дал добро на встречу с интеллигенцией (режиссерами, драматургами etc.), с которой так не хотела ссориться Екатерина Фурцева. Ну и отношение к Демичеву, по выражению Владлена Логинова, сложилось «снисходительски-пренебрежительное»[1008]. Эдвард Радзинский говорил, что с Петром Ниловичем нельзя было иметь дело, поскольку он был классическим партийным функционером («а она (Фурцева. — С. В.) нет»[1009]).
* * *
Светлана Фурцева со временем стала заместителем директора Института повышения квалификации работников культуры, руководила Фондом развития русской культуры имени Е. А. Фурцевой. Умерла 9 октября 2005 года. Леонид Млечин отметил мистическое совпадение: ей было столько же лет, сколько и Екатерине Алексеевне, когда она ушла из жизни.
В пять лет внучку Екатерины Алексеевны Марину взяли в Московское хореографическое училище, хотя обычно туда принимали детей с семи лет. Ее опекала директор училища Софья Николаевна Головкина. Как только бабушки не стало, от девочки избавились. По утверждению Майи Плисецкой, необоснованно, поскольку Марина Фурцева отнюдь не была обделена талантом. Марина Олеговна поступила в ГИТИС, работала в литературной части Большого театра СССР. Дважды выходила замуж и дважды разводилась. Выйдя замуж в третий раз, она уехала преподавать балетное искусство в Испанию.
Е. А. Фурцева среди учащихся Московского академического хореографического училища. 1971 г. Фото А. Конькова. [ЦГА Москвы]
В честь 100-летия со дня рождения Фурцевой в библиотеке, носящей её имя, состоялся вечер, посвященный памяти Екатерины Алексеевны. Вспомнить ее пришли родственники, представители власти столицы, деятели театра и кино, знавшие лично советского министра культуры. В начале встречи гостям показали отрывки из документального фильма «Воспоминания о Е. А. Фурцевой». Своими воспоминаниями о Екатерине Алексеевне поделился художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР Юрий Соломин. Екатерина Алексеевна очень любила Малый, часто приезжала туда на сбор труппы, на собрания их коллектива. Соломин вспомнил события 1971 года, когда он, простудившись на съемках, приехал на сбор труппы «в разобранном состоянии» и потому первый раз в жизни, в порядке исключения, позволил себе зайти в директорский лифт. И вдруг услышал крик:
— Подождите! Подождите!
Вслед за Юрием Мефодьевичем вошла Екатерина Алексеевна.
— Что это такое? — спросила Фурцева. — Нельзя болеть! Ты должен сейчас быть в форме.
Пока лифт поднимался на третий этаж, Фурцева не дала Соломину вымолвить ни слова. Почему он должен быть в форме, он понял через неделю. За создание образа капитана Кольцова в фильме «Адъютант его превосходительства» молодому актеру присвоили звание заслуженного артиста РСФСР.
— Я с большим уважением относился к Фурцевой, — сказал Юрий Мефодьевич на вечере памяти. — Она была хорошим человеком.
И грустно добавил:
— Хорошие люди почему-то быстро уходят…[1010]
Эпилог
Фурцева была руководителем сталинского типа (бытовал такой полуофициальный
