— Поймаете?
— Тупой вопрос, — оборвал Циммерман. — Откуда я знаю? Ловим! Ты вообще сам подумай, как ловить неполной ротой людей в целом городе с мертвяками, да ещё когда ожидаешь, что местные тебе в глотку в любой момент вцепятся.
— Что по хлебозаводу?
— Связи пока не было, двадцать минут до сеанса. Свяжусь дополнительно. Ищут, но думаю, что до утра ничего не случится, темно в лесу. К тому же если там кто и был, то уже уйти мог.
— Понял, — тяжко вздохнул Ерёменко. — Передай своим, что если будут пленные, то пусть потрошат не жалеючи. Инквизицию им, чтобы всё, что знали, поведали. Понял?
— Да понял я, понял. Всё я о тебе понял, — вздохнул Циммер. — Отбой связи, Торквемада.
Ерёменко отдал гарнитуру очкастому радисту, снова закурил чёрт знает какую сигарету за сегодня, перед дверью «Водника» было набросано множество окурков. В горле стоял ком, даже дышать было противно — настолько лёгкие пропитались дымом. Но только сигареты ещё как-то успокаивали Анатолия. Пока всё шло плохо. Вроде и обнаружили, но не поймали, погнались, но не догнали, прочёсывают лес, но пока не докладывают. Противник всё равно на шаг впереди. Никто не ждал и не думал, что они уйдут в канализацию, да ещё и таким наглым способом. Прорвались на броне, со стрельбой, спалили броню уголовников, взорвали стену.
Он покачал головой. Противники молодцы, а вот с него самого снимут голову вскоре. И это вовсе не фигурально сказано. Такого провала Пасечник не простит. Не поймают, не добудут контейнер — всё, он не жилец.
— «Уродов» вызови, — сказал он радисту. — Петракова, но можно и Великанова. Пусть сюда подъедут.
— Есть, — кивнул радист, а Ерёменко отправился походить вокруг машин.
На месте не сиделось. Присел было на ствол поваленного дерева, встал, походил. Снова сел, снова встал. Нет, успокоиться не удавалось. Что делать? Ждать результата? Очень хорошо. Подождём. Циммерман докладывает, что те, кто бегает по канализации, оторвались от погони и потерялись, найти контейнер не представляется возможным. Может быть такое? Запросто. Судя по тому, как вообще обстоят дела, всё к тому и идёт. И очень может быть, что после поступления такого доклада его же «черномундирные» наденут на него наручники. Или просто пустят пулю в затылок. Пасечник не простит, не тот это человек. И он ясно дал понять, что Ерёменко на испытательном сроке теперь.
Не ждать результата? Бежать? «Уродов» он хоть сейчас может повернуть прочь, им эта погоня тоже ни к чёрту не нужна, убегут с радостью. У них потери и отношения с бойцами Циммера хуже некуда, жалобы каждый день. И Циммер за ним не погонится, у него других проблем хватает, развернёт свою броню да и двинет обратно на Тверь. Он ведь не о деле думает, а о прорыве домой. Спишет провал на Ерёменку с радостью, он же в схеме вообще сбоку припёку, и никакого спроса с него. «Уроды» же, тяготящиеся своим положением, тоже сбегут с радостью.
Но что тогда? Искать новое место в этом мире? Ехать по дорогом с живодёрской ордой? А если доведётся нарваться на уцелевшую воинскую часть? «Уроды» не бойцы, они даже одного серьёзного боя с подготовленным противником не выдержат. Им только оседать где-то в глуши, обзаводиться своим «княжеством» и не лезть на рожон. Но эти края уже поделены, куда ещё можно податься?
Докурив до половины, он со злостью втоптал очередную сигарету в дёрн и сразу же полез за следующей, хоть на неё уже смотреть противно было, а в горло как битого стекла натолкали.
— Петраков подъедет минут через тридцать, — доложил радист, высунувшись из КШМ.
Ерёменко кивнул, показал рукой, мол, «работай дальше», и уставился в пространство, сложив руки на груди. Что делать? Вот что, а? Кто бы подсказал? Примешь неверное решение — и остаток жизни будешь локти кусать. Да и сколько той жизни останется? Тоже вопрос вопросов. Тридцать минут на размышления. Полчаса.
Виталий Пилецкий, Пиля 27 мая, пятница, ночь
На спуск в канализацию выстроилась очередь. Сам Пилецкий вовсе не рвался спускаться в плохо пахнущее тёмное нутро тоннелей, поэтому с удивлением смотрел на чуть ли не толкающихся боками уголовников. То ли жажда мщения за своих убитых их подгоняла, то ли охотничий азарт, но они один за другим лезли в тёмный колодец, бетон вокруг которого был щедро залит кровью. Чья кровь — сомнений не было: два посечённых осколками трупа лежали у стены, и к ним от самого люка тянулись кровавые размазанные следы. Виталий справедливо предположил, что если противнику хватило ума поставить растяжку на люке, то что им может помешать ставить новые растяжки в темноте канализационных тоннелей? Или другую гадость придумать?
По суете, крикам и бестолковому бросанию гранат в колодец Пилецкий заключил, что бандитам и в канализации успело достаться. Чей-то дикий крик доносился снизу до тех пор, пока туда не полетели гранаты. После взрывов наступила тишина. Какой-то здоровенный парняга в разгрузке на голое тело с пулемётом ПК в руках спустился вниз, и из колодца донеслись звуки длинных очередей. Пилецкий понял, что тот просто совал пулемёт в тоннель и нажимал на спуск, надеясь поразить или отогнать противника. Затем вся «очередь» бандитов снова полезла вниз.
К его удивлению, четверо «спецов» в тоннель не лезли, а о чём-то тихо переговаривались, стоя в стороне, «уступив очередь» суетящимся уголовникам. И когда очередь дошла до «уродов», старший из них показал рукой всем понятный и доходчивый жест: «Стоп!»
У Виталия камень с души свалился. Он был готов на что угодно, лишь бы не лезть туда. Он и темноты боялся, и стеснённых пространств, и мертвяков, и чего угодно. Рядом с ним издал вздох облегчения Бегемот, который тоже не рвался в бой.
Тем временем «спецы» отозвали в сторонку одного из уголовников, худого лысого мужика с синими от наколок кистями рук, и Клешню — их старшего. Уголовник кивал, слушая военных, затем жестом подозвал какого-то пронырливого вида малолетку с АКМС на плече и что-то начал выспрашивать у него. Тот кивал, затем несколько раз показал рукой в направлении центра города, к заметному удовлетворению старшего «спеца».
— Так, за мной все! — неожиданно сказал Клешня, махнув автоматом, показывая на выход.
«Уроды» с радостным оживлением ломанулись на выход, поняв, что спускаться в тоннель с сюрпризами не придётся.
Клешня даже обматерил своё воинство, потребовав образовать нечто вроде походного порядка, а не ломиться всем как бараны.
Малолетка с автоматом шёл рядом со «спецами», продолжая им что-то объяснять, а один из них что-то быстро чертил в блокноте, кивая головой. Поднявшееся было настроение Пилецкого снова начало падать. Непохоже, что их отводят обратно, на тихую позицию в лесу. Наверняка «спецам» пришла очередная идея, как лучше подвести «уродов» под пули.
— Сейчас точно нас в какую-то дупу загонят, — прошептал рядом Бегемот совершенно в унисон с мыслями Пилецкого.
— Да наверняка, — ответил Виталий. — Хрена ли от них ещё ждать? Там блатарей подставили, нас в другую дыру запихают. А сами в шоколаде.
