— Мама всегда верила, что он вернется к нам, — сказала Захра, наклонившись вперед. — Но он погиб в автокатастрофе. Он не бросал нас.
Бруно кивнул.
— Захра, мы с Меир считаем, что Райнер и его жена помогли вывезти из Индии незаконнорожденного ребенка. Они увозили тебя в безопасное место — в Швейцарию.
— Мама рассказывала, что они обрезали мне волосы и переодели в мальчика. Нам грозила какая-то опасность, но Прита не знала, что именно нам угрожает. Райнер смог бы все объяснить, но, к сожалению, он погиб.
Меир кончиком пальца дотронулась до лица улыбающейся Кэролайн.
— Миссис Дасгупта, эту фотографию сделал Райнер Стамм. Думаю, эта женщина — ваша мать.
Захра нахмурилась.
— Эта женщина? Вы так считаете? — Она повернулась и указала на фотографию в рамке, которая стояла на маленьком столике рядом с ней. — Посмотрите, пожалуйста. Вот моя мама.
На фотографии Прита Стамм держала на руках внуков и улыбалась.
— Я имела в виду, это женщина, которая вас родила, — быстро поправила себя Меир. — Она живет сейчас в Шринагаре. Я навещала ее в прошлом году и показывала ей эти вещи.
Захра сделала глоток чаю, осторожно поставила чашку на блюдце.
— Если вам столько известно, может, вы знаете, кто мой отец? — Ее верхняя губа задрожала, тон стал более прохладным.
Любовником Кэролайн был кашмирец. Наверное, это был один из тех романов, которые нередко случались между женами военных, ушедших на войну, и местными мужчинами. Но она понятия не имела, кто это был. Уж точно не один из уважаемых жителей Шринагара. Любила ли его Кэролайн? Почему Ральф Боуэн не боролся за свою жену? Меир полагала, что они разгадали загадку, но она оказалась гораздо запутаннее, чем представлялось вначале. Она почувствовала, что Бруно смотрит на нее, хотела обернуться и посмотреть на него, но сдержалась и ответила:
— Я не знаю. Мы можем спросить у Кэролайн.
— У вас есть доказательства?
— Неопровержимых доказательств нет. Только письма, которые моя бабушка писала Кэролайн, и история, собранная мной и Бруно по кусочкам. Но я показывала эту шаль Кэролайн, и она сказала: «Это шаль Захры, ее приданое».
Все помолчали. Затем Захра возразила:
— Это имя довольно распространенное. — Она поморщилась. — А мама позаботилась о том, чтобы у меня было приличное приданое. У меня есть другая версия. Я думаю, моим отцом был Райнер Стамм.
Меир задумалась. Да, это вполне правдоподобная версия. Красивый фокусник и девушка из Кашмирской долины. Райнер не мог жениться на своей возлюбленной — возможно, из-за отца или братьев, которые защищали ее честь, но у нее родился ребенок, которого он должен был спасти любой ценой. Он нашел вдову, недавно потерявшую сына, женился на ней, написал завещание и отправил ее с ребенком в Швейцарию. Ну а потом что-то пошло не так.
Глаза Захры победно блеснули, она вернула Меир фотографию.
— Бритва Оккама, — сказала она. — Вы знакомы с этим принципом?
Бруно рассмеялся. Он встал с кресла и подошел к Захре, положил руку ей на плечо.
— Самое простое объяснения является верным?
— Да. Молодец, — похвалила его Захра.
Меир открыла рот, чтобы возразить, но Бруно предостерегающе посмотрел на нее. Она рассердилась на него. Зачем он вмешался? Она не собиралась останавливаться и утаивать правду, тем более добытую с таким трудом. Но лицо Бруно не дрогнуло, и противоречивые чувства охватили ее. И в этом не было ничего приятного, наоборот, ее словно ударили ножом в сердце. В тот момент она поняла, что любит Бруно. Она промолчала. Бруно удовлетворенно кивнул. Они поняли друг друга. Меир очень хотелось встать и поцеловать его, но она сдержалась и постаралась сконцентрироваться на чем-то другом. Захра переплела пальцы.
— Вот видите, я права. Но почему мы говорим о делах давно минувших дней? Давайте поговорим о молодых, о нашем будущем. Бруно, ты не возражаешь, если я покажу твоей подруге фотографии моих внуков?
— Отличная идея. Я тоже хочу посмотреть на них, — ответил он.
Бруно продолжал смотреть на Меир. Ей стало жарко в заставленной мебелью комнате. Бруно не должен был ничего заподозрить. Может, он решил, что она специально заманила его в Индию, чтобы добиться его расположения? Какая глупость! Она сама минуту назад осознала, какие чувства к нему испытывает. Захра и Фарида поставили чашки на поднос и убрали с дивана подушки, освобождая место для фотоальбома. Они весело обсуждали, какие фотографии самые лучшие, и сетовали на то, что в квартире уже негде хранить драгоценные альбомы. Фарида убрала шаль в сторону. Меир взяла свою фотографию и прядь волос и незаметно положила их в сумку.
— Видишь, Бруно, это малыш Санджай. Ему шесть лет. Очень умный мальчик. Ему нравится математика. Он лучший в классе.
Захра долго показывала фотографии и рассказывала о детях и внуках, Бруно внимательно слушал и задавал вопросы, Меир сидела рядом и старалась лишний раз не привлекать к себе внимания. После новостей семейства Дасгупта пришло время расспросов о родителях Бруно, соседях и знакомых из Швейцарии. Потом Захра посочувствовала отцу Бруно. Уже давно не было никакой надежды на улучшение. Фарида принесла чай и острые закуски.
Во дворе послышались шаги, открылась дверь, и на пороге появился тучный мужчина в деловом костюме.
— Дилип, ну наконец-то! Поздоровайся с нашими гостями, — сказала Захра.
Мистер Дасгупта был лыс, а кожа у него, как и у его жены, была светлого оттенка. Он поинтересовался новостями из Швейцарии, но все поняли, что его больше интересует ужин. Захра предложила гостям остаться на ужин, но Бруно и Меир вежливо отказались, и на этом их визит завершился. Но у Меир осталось еще одно дело.
— Миссис Дасгупта, — начала она, — можно попросить вас об одолжении?
Очки Захры блеснули на солнце.
— Конечно. Слушаю вас, дорогая.
— Я хочу, чтобы в память о моей бабушке Нерис вы оставили у себя эту шаль. Думаю, бабушка очень хотела найти вас и Фариду и вернуть вам шаль. Несколько месяцев я пыталась узнать историю платка, была в Ладакхе и Шринагаре, даже съездила в Канихаму, чтобы своими глазами увидеть место, где шаль была соткана и вышита. Я думаю, здесь шаль будет ближе к своим истокам, к своей истории.
Фарида просияла. Она умоляюще посмотрела на Захру.
— Моя деревня… Моя семья сделала эту шаль. Столько труда в нее вложено! — Она прижала шаль к груди. — А еще это вещь нашей дорогой мамы Несс.
Мистер Дасгупта надел очки в роговой оправе и поднял к глазам кончик шали.
— Прекрасная работа! Эта шаль должна висеть в музее, — сказал он.
Захра поджала губы:
— Дилип знает, о чем говорит. Он занимается текстилем. Если вы действительно этого хотите, я возьму шаль, хотя она и не имеет ко мне никакого отношения. Спасибо.
