— Я знаю, Мэтт. — «Спокойно соглашаться с ним, выражать полное понимание…» — Кому это знать, как не мне? Шайло только выиграла. Я на твоей стороне.
— Она приехала в мотель. Она была шлюхой. Я увидел его, священника. Он открыл дверь и впустил ее. Мой брат мертв, а она трахается со священником в номере мотеля. Я хотел войти, но испугался сам себя. Я ждал. Она вышла, уехала.
Еще одно дерево вспыхнуло факелом.
— Мэтт…
— Колесо спустило. Судьба, не так ли? Она удивилась, когда увидела меня — какой же у нее был виноватый вид, когда я остановился рядом. Я велел ей съехать на боковую дорогу. Я хотел поговорить с ней. Но она такое наговорила… Если бы она не трахалась с кем попало, если бы не была лгуньей, эгоистичной сукой, я не толкнул бы ее так сильно. Она сказала, что хочет уехать, бросить ребенка. Ты это знала? Какая же она мать после этого?
— Нам надо идти, — невозмутимо, но твердо сказала Роуан. — Мэтт, я хочу, чтобы ты рассказал мне все. Я хочу выслушать тебя, но если мы сейчас не пойдем, огонь нас отрежет.
— Шайло… может, она мой ребенок.
Ро вытаращила глаза.
— Это было всего один раз. — Свободной рукой он провел по пересохшим губам. — Всего один раз. Мне было так одиноко, я так скучал по Энни и выпил немного. Это было всего один раз.
— Я понимаю. — Ей стало безумно жаль их всех. — Мне тоже бывает одиноко.
— Не понимаешь! Она сказала мне, что ребенок мой, а Джиму сказала, что ребенок от него. А потом сказала, что ребенок, может быть, мой. Она знала, что Джим не хотел ребенка и ее не хотел. И она знала, что я сделаю то, что должен, потребовала, чтобы я рассказал Энни. И мы поспорили как раз перед тревогой, я и Джим. Он был в списке. Я не был. Он мертв. Я жив.
— Это не твоя вина.
— Что ты об этом знаешь! Я послал его в ад, и он отправился в ад. И тогда ад стал моим. Я просто хотел, чтобы Картежник не мог больше прыгать, потому что он больше всего на свете любит прыгать. Как я больше всего на свете любил брата. Подсыпать что-нибудь ему в еду, сделать так, чтобы он сломал ногу. И я хотел забрать ребенка у Долли, отдать моей маме. Так было правильно. Но она упала, и я должен был что-то сделать, верно?
— Да.
— Я отправил ее в ад. Вот когда я понял, что должен делать то, что нужно делать. Я должен был передать ребенка моей маме, поэтому пришлось убрать с дороги Лео. Заставить заплатить и его. Он обижал Джима, ни разу слова доброго ему не сказал.
— Поэтому ты достал винтовку из его оружейного сейфа и стрелял в меня. Ты стрелял в меня и Галла.
— Не в тебя. Тебе я ничего плохого не хотел. Долли назвала Джиму код замка, а Джим рассказал мне. Как будто подсказывал, что мне делать. Лео должен был заплатить, и он заплатил. Ребенок у моей мамы. Джим бы этого хотел.
— Ладно. — Головешки летали вокруг, как ручные гранаты. — Ты искал справедливости для Джима и делал что мог для своей семьи. И я выслушаю тебя, сделаю все, что ты хочешь, только скажи. Но не здесь. Ветер меняется. Мэтт, бога ради. Мы пропадем, если останемся здесь.
Ничто не дрогнуло в его печальных глазах.
— Пусть решает судьба, как я и сказал. Судьба решила, кому неисправные насосы и пилы, кому поврежденный парашют.
— Ты играл в русскую рулетку с нашими парашютами? — Ярость вырвалась наружу, и Роуан немедленно пожалела об этом. — Янгтри никогда ничего плохого тебе не делал. Он может умереть.
— Этот парашют мог попасться и мне. Честная сделка. По большому счету, мы все убили Джима. Своими поступками мы все довели его до смерти. И все получили равные шансы. Я не хотел, чтобы пострадала ты, даже увидев, как ты посмотрела на меня, когда спросила об адвокате для оформления опеки. Я видел, как все смотрели на меня, потому что я был жив, а Джим мертв.
«Я не смогу убежать от пули, — подумала Роуан. — Еще немного, и я не смогу убежать от огня».
Она слышала шипение и рев подкатывающегося к ним пожара.
— Мы должны идти, Мэтт. Ты должен быть рядом с Шайло. Ей нужен отец.
— У нее есть мои родители. Они будут добры к ней. — Красные и золотые отблески пламени переливались на его потном лице. Его глаза уже не были печальными. Они были безумными. — Вчера вечером я порвал с Энни. Мне нечего ей дать. И сегодня у люка я знал, что прыгаю в последний раз. Что бы ни случилось, в последний раз. Я думал, что должен погибнуть, как погиб Джим. Огонь — все, что мне осталось.
— У тебя есть ребенок.
— Джим мертв. Когда я смотрю на Шайло, я вижу мертвого Джима. Я вижу, как он горит. Огонь. Мне понравилось. Не убивать. Мне нравился огонь. Нравилось разводить его, смотреть на него, смотреть, что он делает. Мне это нравилось даже больше, чем тушить его. Может, мне понравится ад.
— Я не готова умереть.
Роуан перекатилась на пятки и, когда всего в ярде от нее с диким треском рухнуло дерево, отскочила и побежала. Она услышала щелчок пистолетного выстрела и уже представляла, как пуля впивается ей в позвоночник, но смерть просвистела мимо. Ро отпрыгнула, чуть не наступив на взорвавшуюся у ног головешку.
Если ее не убьет Мэтт, убьет огонь.
Она предпочла огонь и, как мотылек, полетела на пламя.
На мгновение языки пламени окутали ее, крепко обняли, не давая вздохнуть. Она завизжала, так ей показалось, но визг, дикий и ликующий, вырвался наружу, только когда она высвободилась из удушающих огненных объятий. По инерции она пролетела вперед и приземлилась на четвереньки, заскользила по земле, обдирая ладони и колени. Она попыталась встать, борясь со свинцовой тяжестью рюкзака, выдыхая вместо воздуха дым. Лес содрогался в ревущем огне, таком же безумном, как ее преследователь.
Снова за спиной щелкнул выстрел, и Роуан снова бросилась в огненное чрево.
Он приближался. Даже сквозь рев огня Роуан слышала его шаги. Гораздо ближе, чем ей хотелось бы. Она обвела взглядом клубы дыма, волны огня.
Бежать или драться.
Хватит бежать. Какого черта он гонит ее, как свинью на бойню!
Остановившись, Роуан словно вросла в землю, выдернула из-за пояса мотыгу, обхватила ее обеими руками и приготовилась к драке.
Возможно, он ее убьет. Скорее всего, он ее убьет. Но будь она проклята, если она просто так ему сдастся, не отомстив.
За себя, за Янгтри. И даже за бедную, глупую Долли.
— Я пущу тебе кровь, — вслух сказала она. — Пусть я сдохну, но сначала пущу тебе кровь.
В пелене дыма появилась желтая рубаха, затем быстро приближающийся зыбкий силуэт.
Роуан энергично задышала, накачивая адреналин. Еще есть секунда, может быть, две, чтобы решить, швырнуть оружие или броситься в атаку, размахивая им.
В атаку. Лучше держать мотыгу в руках, чем надеяться на меткость.
