у меня на руках, поэтому я ставлю её на землю, и она бежит обратно на пляж.
Мне нечего сказать.
Лотнер прижимает меня к себе и вытирает мои слёзы.
— Выходи за меня, Сидни, — шепчет он.
Я киваю.
— Да!
Он целует меня, и это всё так поглощает нас.
— Кхм! — слышу я, как мой отец подходит к нам. — Я пока не давал тебе разрешения целовать невесту.
Лотнер отпускает меня и пожимает папину руку.
— Том.
А затем отец обнимает меня.
— Как… когда… ты здесь, — заикаюсь я.
— Десять дней назад мне позвонили. Какой-то парень представился отцом Оушен и хотел узнать, соглашусь ли я поженить его и девушку, по которой он сходит с ума… на пляже.
Лотнер идёт на пляж, но разворачивается и улыбается мне, не забыв сексуально подмигнуть. Я качаю головой, стирая слёзы с лица.
Папа целует меня в лоб.
— Ты счастлива, малышка?
Я киваю.
— Все мои мечты сейчас сбылись.
— Начнём? — предлагает он, протянув мне руку, и я её принимаю.
Множество сердечек нарисованы на песке, а к месту, где меня ждёт Эйвери, Оушен, Джеймс, Сворли и Лотнер, ведёт дорожка, усыпанная лепестками роз.
Папа отходит от меня, поцеловав перед этим в щеку, и Лотнер берёт мою руку… и всё моё сердце.
Папина речь короткая и милая, затем Лотнер говорит мне свою клятву.
— Сидни Энн Монтгомери, я обещаю тебе долгую жизнь, наполненную цветами, пряным чаем латте и вишнёво-миндальными галетами. Обещаю научить тебя кататься на серфе и играть в настоящий футбол…
Все смеются.
— …обещаю прислушиваться к каждому твоему слову, даже если большую часть времени ты разговариваешь сама с собой.
Я прищуриваюсь и качаю головой.
Он прочищает горло и на секунду опускает взгляд на наши руки, а затем смотрит на меня, в голубых ирисах стоят слёзы.
— Я много чего хотел от жизни до того, как встретил тебя. Затем я ничего не хотел… кроме тебя. Я существую только ради тебя… — он смотрит на Оушен, — … ради каждой части тебя. Пока я дышу, я тебя люблю. Только тебя… всегда тебя… навсегда тебя.
Я протягиваю руку, вытираю большим пальцем слёзы с его щеки, и он прижимается к моей ладони. Ту любовь, которую я чувствую от него, нельзя описать словами, но всё же теперь приходит мой черёд сказать что-то, что, как я знаю, будет коротким, но выражающим все мои эмоции.
— «Что если» ты бы не ошибся домом по правильной причине? «Что если» моменты бы ускользнули? «Что если» до конца наших жизней нам бы пришлось жить с мучительной болью, порождённой разрывающими душу «а что если»… — я качаю головой и улыбаюсь, — ЛУЧШИЙ выбор слов за всю жизнь?
Лотнер улыбается и в этот самый момент неважно, что никто не понимает наши клятвы. Это касается только нас, и остальной мир перестаёт существовать, когда мы вместе.
— Голубые ирисы… ты был прав. Я вижу своё отражение в твоих глазах. Мой весь. Огромный. Мир. Всё это в твоих глазах. Моё прошлое, настоящее и будущее… это всё там. Когда я потеряна, то нахожу себя в твоих глазах. Всё красивое в этом мире я вижу в твоих глазах. Я вижу океан и бесконечность в твоих глазах.
Я смотрю на Оушен.
— Я вижу «наш Океан» в твоих глазах. Лотнер Ашер Салливан, если мне придётся прожить миллион жизней, мне всё равно не хватит времени, чтобы показать тебе, как сильно я тебя люблю, но я буду стараться. Я. Тебя. Люблю.
Я смотрю на своего отца, и в его глазах стоят слёзы. Откашлявшись, он продолжает церемонию.
— Лотнер, берёшь ли ты в жёны Сидни и обещаешь ли любить и ценить её до конца своих дней?
— Да, — улыбается он.
— Сидни, согласна ли ты выйти замуж за Лотнера, любить и ценить его до конца своих дней?
— Да, — моя головокружительная улыбка старается посоперничать с его.
— А теперь объявляю вас мужем и женой. Можешь поцеловать мою дочь.
Лотнер смотрит на моего папу и смеётся.
— Спасибо, думаю, поцелую.
Мы целуемся, и наша маленькая компания оживляется, когда Оушен протискивается между нами. Лотнер поднимает её на руки, и мы оба зажимаем её между собой.
— Поздравляю! — Эйвери отдирает меня от Лотнера и прижимает к себе.
— Ты! Настоящая тихушница, — я обнимаю её в ответ и качаю головой. — И как долго ты это знала?
Выпустив меня из объятий, она усмехается.
— Не так долго. Неделю, возможно. Но я умирала от смеха, наблюдая за тем, как ты ходишь надутая, зная при этом, что твой Прекрасный Принц готовится к тому, чтобы сбить тебя с ног.
Я провожу пальцем по её бровям.
— Ты что действительно прошлась по ним воском?
— Чёрт, да. Бесплатные процедуры!
Я закатываю глаза.
Джеймс прикасается к моей спине. Я поворачиваюсь к нему, и он берёт мою левую руку и улыбается.
— Идеально. Ребекка была бы в восторге.
Я моргаю и по щекам катятся несколько слезинок.
— Спасибо, — и мы обнимаемся до тех пока, пока меня снова кто-то не выдергивает из объятий.
Лотнер поднимает меня на руки и несёт в сторону воды.
— Лотнер! — верещу я, но он заходит всё глубже в пучину волн, пока мы полностью не промокаем.
Он целует меня, исследуя каждый миллиметр моего рта. Когда он отпускает мои губы, я оборачиваю руки вокруг него, а он берёт моё лицо в свои любящие ладони.
— Итак, миссис Салливан, слышал, у вас проблемы с жильём.
ЭПИЛОГ
3 сентября 2013 г.
Мой сексуальный доктор довольно милосерден и взял свою бездомную жену, нашего ангельского ребёнка и неугомонную собаку к себе. У нас огромный задний двор, вокруг которого растут высокие деревья, а внутри — качели и бассейн. Должна заметить, что мой «парень по бассейнам» безбожно горяч… а иногда даже немного непристойный.
Свадебным подарком для меня стала дополнительная комната, расположенная над гаражом, которую превратили в фотостудию. Я чувствовала себя немного виноватой за то, что всё ещё не нашла идеального подарка для него, но уверена, что пойму, что это он, когда увижу его.
День рождения Лотнера завтра, поэтому Эйвери забрала детей, Оушен и Сворли, и оставила их с ночёвкой у себя. Он должен быть дома с минуты на минуту. У меня уже стоит готовый ужин на столе, зажженные свечи и Эд Ширан, доносящийся из колонок. Красное платье на мне приталенное и короткое, а на ногах чёрные каблуки, которые намекают на какое-нибудь извращение. Обычно я поднимаю волосы наверх, но Лотнеру нравится образ длинноволосой
