Медицинский? — спросила она, поглядывая на круглыйфлакон. — Если хранить его вот в этом, то счастье твоему парню, а тебесамой понадобится медицинская помощь.
Айви заморгала от удивления, а я потащила с прилавка сумку,готовая удрать.
— Это флакон для афродизиаков, — сказала я. —Не бери чего не знаешь, Алекшия.
Айви, смутившись не более жизнерадостного щенка, пожилапакетик себе в сумочку. Женщина нам улыбнулась, а Айви отсчитала тринадцатьдолларовых бумажек и хладнокровно передала владелице. Я заморгала. Черт побери,медицинская дрянь Каламака оказалась втрое дороже уличного варианта.
— Сдачи не надо, — бросила Айви, беря меня залокоть и направляя к двери.
Тысяча двести долларов? Я засосала на тысячу двести долларовнаркотика всего за сутки? И это еще не считая добавки Дженкса.
Что-то мне нехорошо…
Я положила руку на живот.
Тебе просто воздухом нужно подышать.
Айви провела меня к выходу, взяла у меня пакет. Дверьвстретила звоном колокольчиков и порывом свежего ветерка. На улице было темно ихолодно — как у меня на душе. Нас проводил гладкий щелчок смазанного замка,загорелась надпись «ЗАКРЫТО». Вообще-то работал магазинчик с полудня дополуночи, но после такой продажи можно было наградить себя ранним уходом домой.
Неверной рукой я нащупала скамейку под бело-голубым знакомтрамвайной остановки и села. Не хотелось мне заблевать «корвет» Кистена. Толькона нем мы еще могли ездить по городу, поскольку грузовик скрылся с местакрупной аварии, а в микрик ни я, ни Айви лезть не захотели бы.
Блин, мои друзья превращают меня в бримстоновую наркоманку.
Айви грациозно уселась рядом со мной, не переставаявнимательно осматривать улицу.
Медицинский препарат, — сказала она, — проходитшестикратную очистку для удаления стимуляторов эндорфинов, галлюциногенныхкомпонентов и большинства нейростимуляторов, чтобы остался только ускорительметаболизма. Строго говоря, химический состав так отличается, что это уже и небримстон.
Хилое утешение, — буркнула я, опуская голову междуколен. К тротуару прилипла жвачка, я попыталась сковырнуть ее ногой. Она отхолода застыла и примерзла. Вдох: раз, два, три. Выдох: раз, два, три, четыре.
— А такое тебя утешит: если бы ты его не приняла,лежала бы сейчас пластом и без помощи Дженкса даже на горшок сходить не моглабы?
Я подняла голову и сделала вдох:
— Уже лучше. Но все равно больше принимать не буду.
Она улыбнулась мне мимолетной улыбкой сомкнутых губ, и лицоее стало пусто, как темная улица. Я еще не хотела вставать. Я устала, и впервыемы были с ней одни с тех пор, как… ну, после укуса. Возвращаться в номермотеля, где ждут Дженкс, Джакс, Ник и котенок, чтобы готовить нелегальные чарыи плести черные заклятия, — эта идея по привлекательности соперничала состывшей лимской фасолью.
Проехал универсал, плюясь из глушителя синим дымом, которыйв Цинциннати обошелся бы водителю в штрафную квитанцию. Я закуталась от холодав куртку. Было всего полдвенадцатого ночи, а улица выглядела как в четыре утра.
Как ты? — спросила Айви, заметив мою дрожь.
Холодно, — ответила я, ощущая себя ипохондриком.
Прости, — прошептала Айви, кладя ногу на ногу.
Я подняла голову, но она сидела спиной к уличному фонарю, ивыражения ее лица не было видно.
Ты же не виновата, что я теплую куртку с собой не взяла.
За укус, — сказала она тихо.
Взглянув на мои швы, она тут же опустила глаза к асфальту.
Я от неожиданности не сразу расставила мысли по порядку.Я-то думала, что к вопросу этому вернусь я. Обычная наша схема: Айви делаетчто-нибудь, что меня пугает, Айви мне говорит, что я сделала неверно, я обещаюбольше так не делать — и больше к этой теме не возвращаемся. А теперь онарешила заговорить?
— Да я же ничего, — сказала я наконец.
Айви подняла голову — в ее темных глазах читалосьпотрясение, явное и без попыток его скрыть.
— Ты по телефону сказала, что кое о чемподумала, — выговорила она неуверенно. — Что теперь ты будешьпринимать более разумные решения. Ты решила уйти из фирмы? Как только мы здесьзакончим?
И тут я увидела ее депрессию в совершенно новом свете, ичуть не рассмеялась от облегчения по поводу такого недопонимания.
— Я не ухожу из фирмы! А решения более разумные — этокому верить. И я не хочу уходить. Я хочу попытаться найти с тобой равновесие —в смысле крови.
У Айви отвисла челюсть. Она обернулась ко мне — свет фонаряблеснул на идеальных зубах — потом она резко захлопнула рот.
— Сюрприз, — слабым голосом сказала я, и пульс уменя зачастил.
Давно уже ничего такого страшного я не делала — даже считаявыступление против трех стай вервольфов.
Секунд шесть Айви только таращилась на меня. А потомпокачала головой.
— Нет, — сурово сказала она, снова прячась в теньи глядя перед собой. — Ты не понимаешь. Я потеряла самообладание. Если быне вмешался Дженкс, я бы тебя убила. Дженкс прав — я опасна для всех, к комунеравнодушна. Ты понятия не имеешь, как это трудно — выстроить и поддерживатьотношения на крови. Особенно если я тебя оставлю непривязанной. — Голосбыл спокоен, но под ним угадывалась паника. — И видит Бог, я не привяжутебя к себе, чтобы это было проще. Если бы я так сделала, все было бы как яхочу, а не как мы хотим.
Я подумала о словах Дженкса — и почувствовала сомнение,потом вспомнила рассказы Кистена о ее прошлом — и меня кольнул страх. Нопомнились ее тяжелые рыдания, когда она валялась скорченная на мостовой,отчаяние в ее глазах, когда Дженкс ей сказал, что она разрушает все, к чемунеравнодушна… нет, все, что любит. И видя то же отчаяние в ее суровых словах, яисполнилась решимости. Не могу я оставить ее так думать.
— Ты сказала, что мне нужно доверять правильнымлюдям, — тихо возразила я. И с колотящимся сердцем договорила: — Я доверяютебе.
Айви отчаянно всплеснула руками и повернулась ко мне.
— Боже мой, Рэйчел, я ведь могла убить тебя! Убить досмерти! Ты знаешь, что значит слово «мертвец»? А я знаю!
Тут и у меня запылал гнев, и я села ровно.
Да? Ладно… могу быть чуть более здравомыслящей, —заявила я воинственно. — Могу взять на себя часть ответственности зато,чтобы процесс не выходил из-под контроля, чуть лучше понимать, что делается, ине давать тебе забываться… вот таким образом. В следующий раз мы это сделаемлучше.
Не будет следующего раза. — Айви, стоическинеподвижная, сидела тихо, как мертвая. Свет фонаря блестел на коротких волосах,она глядела вдаль, на мостовую в пятнах света от фонарей. Вдруг она резкообернулась ко мне. — Ты говоришь, что хочешь найти баланс крови, но ты нехочешь принимать бримстон. Понимаешь, ведьма, нельзя быть беременнойнаполовину. Хочешь восторгов крови? Тогда тебе не выжить без бримстона.
