что никогда больше не буду лгать Генри, и с тех пор я не лгала. И не буду.
— Он сказал, что ты будешь говорить обо мне, а не о своём шоу.
— Конечно же! — Генри бормочет себе под нос несколько ругательств. — Я бы говорил и о тебе, и о шоу, — выдыхая, он прижимается своим лбом к моему. — Мы в этом вместе, Л, — наши взгляды встречаются. — Твои победы — это мои победы. Мои победы — твои.
Самое замечательное в его словах то, что это не просто слова. Он говорит искренне. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь поверить в это без всяких сомнений, но я хочу этого.
— Спасибо, — я провожу руками по его плечам, чтобы ослабить напряжение.
— Я полностью в этих отношениях, Луна, — сказал он мне тогда в Лондоне. — Абсолютно.
— Я тоже полностью в наших отношениях, — пообещала я.
Я смотрю в его теплые карие глаза.
Генри выбрал меня. Это то, что я повторяю себе, когда сомнения становятся громче, а неуверенность невыносимее.
Генри выбрал меня.
Я покрываю легкими, как перышко, поцелуями его губы и скулы.
— Мы в этом вместе, — повторяю я, и он сжимает меня крепче..
Генри встает и увлекает меня за собой. Наша кожа скользкая, но когда он поднимает меня, я знаю, что он ни за что не уронит. Он самый сильный человек, которого я знаю, как внутри, так и снаружи.
Я изучаю выражение его лица — красивые карие глаза, идеальные губы, эта борода. То, как он смотрит на меня…
Он. Выбрал. Меня.
Сомнение в моём разуме утихает, и боль в груди проходит.
— Ты знаешь, что я люблю тебя? — у меня перехватывает дыхание.
Улыбка, которая расцветает на его лице, подобна восходу солнца — яркому, прекрасному, согревающему.
— Скажи это снова, — его голос становится глубже, а акцент ещё сильнее.
Он идет уверенными шагами, осторожно оауская меня на кровать. Генри перелезает через меня. С нас капает вода, но не холодная. Мне никогда не бывает холодно, когда я с ним.
Я обхватываю его подбородок руками.
— Я люблю тебя, Генри. Con todo mi corazón.(с исп.: От всего сердца)
Желание в его глазах такое сильное, что я едва могу выдержать его взгляд. Но я выдерживаю. Потому что с ним я чувствую себя в безопасности. Потому что каждый раз, когда он говорит, что любит меня, я верю в это немного больше. Это что-то устойчивое и сильное, без условий. Совсем как он.
Генри накрывает моё тело своим. Ощущение его горячей кожи навсегда запечатлелось в моей памяти. Нетерпеливо, как одержимый, он исследуют все изгибы моего тела. Он целует меня, нежно, грубо. Я выдыхаю его имя, когда его губы путешествуют по моему телу, его рот и язык останавливаются между моих бедер. Выгибая спину, я отдаюсь теплу и удовольствию, которые он предлагает.
Когда Генри снова шепчет мне на ухо эти три слова, меняющих жизнь, они звучат как нежная ласка, заключая меня в нежные объятия и наполняя моё сердце такой безумной радостью, что я не знаю, что с собой делать, кроме как с обожанием улыбнуться ему.
— Eres mío. (с исп.: Ты мой)
Это больше не вопрос.
— Soy tuyo (с исп.: Я — твой), — отвечает он, и я теряю счет времени.
Спустя несколько часов, может быть, дней, мы лежим там, на моей кровати — нашей кровати. Сплетенные вместе, вдыхая друг друга, чувствуя себя счастливыми, сонными и любимыми.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — шепчу я.
Он издает короткий смешок.
— Я планировал остаться на ночь -
— Навсегда.
Я смотрю на него снизу вверх, лежа у него на груди, и даже в тускло освещенной комнате надеюсь, что он видит правду в моих глазах.
— Я никуда не уйду, — он целует меня в лоб. — Никогда.
Тепло, как огонь, разливается по моему сердцу, окутывая меня. Я парю, воспаряю и держусь за него, чтобы не улететь.
— Даже если моя вторая книга — отстой? — задаю я вопрос в темноте.
— Это не так. Я читал её, — отвечает Генри, зевая. — И мне нравится, что ты позволила мне прочитать её раньше всех. Кроме твоего редактора, — быстро добавляет он. — Но даже если бы она было ужасной, я бы всё ещё был здесь. Я всегда буду здесь.
Через некоторое время его глаза закрываются. Улыбка на его лице становится меньше, дыхание выравнивается. После такого долгого дня сон готов забрать его. Мне просто нужно сказать ему ещё одну вещь.
— Генри? — шепчу я.
— Да, любимая? — он смотрит на меня сначала одним глазом, потом другим.
Ощущение его гладкой обнаженной кожи на моей убаюкивает меня. Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы посмотреть на него, оставляя всё тепло позади.
— Ты в порядке? — спрашивает он, протягивая руку, чтобы взять меня за подбородок.
— Да, — я киваю, проводя пальцем по идеальному контуру его губ. — Я думаю, ты был прав, когда сказал, что вселенная свела нас.
Мои слова вызывают у него улыбку, и Генри притягивает меня к себе.
— Я люблю тебя, — шепчу я ему в губы. Каждый раз, когда я говорю это, моё сердце становится сильнее, смелее и мягче.
— Я знаю, — уверяет он меня. — Мне нравится, что ты любишь меня.
Он утыкается носом в мою шею, его теплое дыхание касается моей кожи. Одна большая рука лежит у меня на пояснице, а другая между грудями, над сердцем.
— Я просто…Я не могу… — я запинаюсь, подбирая слова. — Я не могу поверить, что полюбила тебя, — признаюсь я, и чёрт меня побери, если я не чувствую, что вот-вот взорвусь.
Всё, что я знаю, это то, что я не могу перестать улыбаться. Положив одну руку ему на сердце, а другой запутавшись в тугих кудрях у него на затылке, я наклоняюсь к нему. Он улыбается мне, когда говорит:
— Не могу поверить, что ты думаешь, что это тебе повезло.
— Генри, — я издаю эмоциональный смешок. Я целую его в уголок рта, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Я всё равно продолжаю говорить и произношу слова, которыми боялась поделиться вслух. — Мне нравится, что ты выбрал меня.
Во взгляде, которым он одаривает меня, есть что-то мягкое, яростное, нежное и бесконечное.
— Каждый день, Луна, — он обхватывает моё лицо руками, его глаза встречаются с моими. — Я выбираю тебя каждое мгновение каждого дня. В этой жизни и в следующей. В этой вселенной и в любой другой, — он держит меня так, словно никогда не отпустит. — Я всегда буду выбирать тебя.
— Я знаю, — шепчу я
