вы узнали что-либо существенное? Что вы тянете? Она жива?
— Можете в этом не сомневаться.
— Ну слава богу! Где она?
— Следует полагать, что где-то неподалеку от вас. На острове Рейдер. Если только не успела покинуть его.
— Что вы валяете дурака, док? Мне сейчас не до шуток.
— Мне — тем более. Еще три дня назад я был уверен, что ваша дочь погибла, выбросившись из окна… Во всяком случае, при ней, как вы знаете, были документы на имя Кэтрин Астор.
— Знаю, док, знаю.
— Потребовалось провести дополнительное расследование с привлечением к нему опытного частного детектива, специализирующегося по поискам исчезнувших людей. Вопреки выводам полиции, мы установили, что на самом деле в тот день погибла подружка и лесби-партнерша вашей дочери Эллин Грей.
«Дева Мария, смилуйся надо мной!» — пробормотал Коллин и, пошатываясь, вышел из капитанской рубки на палубу. Будучи уверенным, что акулы вот-вот растерзают его дочь, он перекрестил ее широким, безнадежно щедрым крестом. Однако Кэтрин не видела этого: высоко взмахивая руками, она уходила все дальше и дальше, демонстрируя прекрасные спортивные навыки плавания.
— Вы не ошиблись, док?!
— Ошибка исключена, мистер Коллин, — голос Вермейля звучал, как из потустороннего мира. Теперь уже только он да еще это суденышко связывали Стива с неуютным обиталищем землян.
— Выводы сделаны, исходя из новейших методов экспертизы. Женщина, пребывающая с вами на острове Рейдер и выдающая себя за Эллин Грей, на самом деле является Кэтрин Астор. То есть вашей дочерью.
— Как жаль, что вы сообщили об этом слишком поздно.
— Попытались бы спасти ее, — понимающе проговорил Вермейль.
— Наоборот, док. Проклял и погубил бы еще раньше.
Вермейль растерянно приумолк, пытаясь осознать молвленное отцом его бывшей пациентки.
— Значит, она так и не решилась открыться вам?
— Почему она так упорно молчала об этом?! Какой смысл ей было скрывать?!
Вермейль тяжело вздохнул и астматически посопел в трубку.
— Вы не расслышали моего вопроса?!
— На него не так-то просто ответить, мистер Коллин. Причин может быть много. Одна из них — та, что более важна для меня, как психиатра… Сейчас ваша дочь и сама уже искренне верит, что она — не Кэтрин Астор, а Эллин Грей. Если помните, я говорил вам о психическом «комплексе оборотня». Так вот, перед нами именно этот случай, в крайнем, суперклассическом его проявлении.
— «Суперклассическом», говорите?.. — машинально пробубнил Коллин.
— Вас это оскорбляет?
— Что вы! Умиляет, — съязвил Стив.
— Она еще ничего не натворила?
— Ответить на этот вопрос не проще, чем на тот, который только что был задан мною.
— Я имею в виду не конфликт с моралью, а конфликт с законом.
Поколебавшись несколько мгновений, Коллин с огромным трудом процедил:
— С законом — нет. И потом, вы забываете, что задаете этот вопрос отцу. Теперь полиция бросится разыскивать ее, чтобы продолжить следствие в связи с гибелью Эллин Грей?
— Вряд ли. У нее стопроцентное алиби: в момент гибели Эллин она находилась в другом конце города, что подтверждено девятью свидетелями. Кроме того, существовала записка самой Грей. Правда, состоящая всего из трех слов: «Ухожу сама. Осточертело». Но какой смысл обвинять самоубийцу в немногословии? И потом, насколько мне известно, матерью Кэтрин была русская эмигрантка.
— Украинка — так будет точнее. Но от Грей я ни разу не слышал ни слова по-русски или по-украински. А моя дочь немного знала оба эти языка.
— Не забывайте, что она пребывает в образе Эллин, которая не чувствовала себя славянкой.
— Опять этот чертов «образ»! Что же могло последовать дальше?
Доктор вновь замялся. Не так-то просто было сказать отцу Кэтрин все то, что он собирался ему поведать.
— Боюсь, как бы она не превратилась в чудовище.
— Я опасаюсь того же, — поразил Коллин доктора рассудительностью своей реакции. — Вернее, опасался.
— Вот видите…
— Что же в конечном итоге заставило мою дочь перевоплотиться в Эллин Грей? Какие внутренние побуждения? Кроме изощренно сексуальных, о которых мы говорили во время нашей прошлой беседы.
— Если отбросить некоторые сугубо медицинские тонкости…
— Причем отбросить напрочь.
— …То двигает ею стремление стать такой же гениальной «постановщицей авантюрных сценариев бытия», каковой была ее подруга, талантливейшей ученицей коей Кэтрин Астор прослыла еще в приюте, а затем полностью определилась в университете. Именно в университете. Еще на первом курсе они обменялись документами.
— Такое мне и в голову прийти не могло, — виновато проговорил Коллин.
— Но если ваша дочь довольно уверенно сумела перевоплотиться в Эллин Грей, то сама мисс Грей страдала от адского раздвоения личности, выдавая себя то за Кэтрин Астор, то за Эллин Грей; убеждая психиатров, что на самом деле она — это не она, а ее подруга; в то время как ее подруга и есть истинная она, Эллин.
Чувствуя, что теряет логическую нить изложения доктора, майор отчаянно покачал головой.
— Все это слишком сложно для меня, — сдавленным голосом признал он.
— Сам понимаю, что человек, пытающийся доказывать нечто подобное, так и просится в руки психиатров. Иное дело, что никому не пришло в голову проверить ее сумасбродную версию. Это уже наша вина. Признаю. Подозреваю также, что ваша дочь всячески угнетала своего двойника-оборотня, пытаясь избавиться от него. Перевоплотившись в Эллин Грей, ваша дочь не могла долго терпеть, чтобы рядом жила, да еще и делила с ней лесбийскую постель, настоящая Эллин.
— Но если вернуться к этому идиотскому обмену документами и личностями… Цель моей дочери ясна, она стремилась перевоплотиться в свою талантливую подругу. Но в чем тогда заключался интерес самой мисс Грей?
— Для Эллин это было условием, при котором она сохраняла свою подругу в качестве секс-партнера. К тому же она, очевидно, опасалась пристального внимания полиции и, в случае необходимости, готова была бросить в жернова закона свою подругу.
— Вполне может быть. Но тогда получается, что на самом деле в лечебнице Сан-Франциско находилась не моя дочь, Кэтрин Астор, а ее двойник, Эллин Грей?
— Если исходить из определения физической идентичности и физической сущности, — то да.
— Ясно. — Коллин мучительно покряхтел и, схватившись рукой за живот, присел, пытаясь погасить испепелявшую его боль. — Для меня очень важно было знать это. Надеюсь, ни вы, ни ваш детектив не станете распространяться об этом перевоплощении?
— Если настаиваете, мы можем отнестись к результатам расследования, как к профессиональной тайне.
— Только вчера я перечислил на ваш счет пять тысяч долларов. Надеюсь, этого хватит на покрытие ваших расходов?
— Вполне, мистер Коллин. Благодарю. Однако смею заметить, что в данном случае мною двигала не столько финансовая выгода, сколько сугубо научный интерес.
— И последний вопрос, который позволю себе задать, — уже едва слышно проговорил Коллин. —
