— Мы здесь! — откликается Фелисити из библиотеки.
Я несусь туда, а дворецкий спешит за мной.
— К вам мисс Дойл, мисс, — сообщает он, обогнав меня у самой двери.
Он полон решимости соблюсти все необходимые формальности.
— Спасибо, Шеймс, — отвечает Фелисити. — Вы можете идти. В чем дело? — спрашивает она, когда мы остаемся одни. — Узнала что-то о мисс Мур? Нашла способ вернуть ее обратно?
Я качаю головой.
— Нас разоблачили. Леди Денби провела расследование. Она нашла твою кузину, Энн. Она знает, что мы все это время их дурачили.
Я падаю в кресло. Я так устала…
— Значит, теперь все узнают, — с испуганным видом говорит Фелисити. — Можно не сомневаться.
Энн бледнеет.
— А ты ведь говорила, что никто ни за что не догадается!
— Я не учла леди Денби и ее ненависть к моей матери.
Энн садится; она дрожит с головы до ног.
— Я погибла. И нам теперь никогда не позволят встречаться друг с другом!
Фелисити прижимает кулак к животу.
— Папа мне голову оторвет…
— Это ведь ты все придумала! — говорит Энн, тыча пальцем в сторону Фелисити.
— Но ты с удовольствием играла в эту игру!
— Пожалуйста, прекратите! — прошу я. — Мы должны как-то остановить леди Денби, не позволить ей рассказать всем!
— Никто не сможет ее остановить, — возражает Фелисити. — Она весьма решительная женщина. И она живет ради скандалов, а тут такой подходящий случай!
— Мы могли бы придумать какую-то другую историю, — Энн вскакивает и начинает шагать взад-вперед по комнате.
— Ну и сколько времени продержится эта история? Леди Денби снова докопается до правды! — говорю я.
Энн садится на кушетку, закрывает лицо руками и плачет.
— Мы могли бы воспользоваться магией, — предполагает Фелисити.
— Нет, — отвечаю я.
Глаза Фелисити вспыхивают.
— Почему?
— Вы что, забыли прошлую ночь? Нам понадобится вся магия до последней капельки, чтобы найти Храм и сразиться с Цирцеей.
— Цирцея! — презрительно бросает Фелисити. — Пиппа была права. Ты только о себе заботишься.
— Это неправда, — удивляюсь я.
— Разве?
— Пожалуйста, Джемма… — бормочет Энн.
— Вы уже видели, как магия ударила по мне, — говорю я. — Я сегодня вообще не в себе. Да еще Нелл Хокинс впала в транс… Я этой ночью видела во сне, что до нее добралась Цирцея.
Входит дворецкий.
— У вас все в порядке, мисс Уортингтон?
— Да, Шеймс. Благодарю вас.
Дворецкий уходит, но не уносит с собой свой гнев. Гнев повисает в библиотеке, он отражается в горестных взглядах и враждебном молчании. У меня болит голова.
— И ты думаешь, это действительно так? — сквозь слезы спрашивает Энн. — Ты думаешь, Цирцея овладела Нелл Хокинс?
— Да, — киваю я. — Так что вы понимаете, для нас чрезвычайно важно сегодня вечером снова отправиться в сферы. Как только мы найдем Храм и свяжем магию, вы сможете пользоваться ею, вы сможете заставить всех поверить, что Энн — это сама королева Виктория, если пожелаете. Но сначала мы найдем Храм. И Цирцею.
Фелисити шумно выдыхает.
— Спасибо, Джемма. Я постараюсь чем-нибудь занять маму и не дать ей попасть в когти леди Денби до завтрашнего дня. Энн, а ты вдруг ужасно заболела.
— Я заболела?
— Никто не решится грубо разговаривать с больной, — поясняет Фелисити. — Давай, падай в обморок!
— А если они догадаются, что я притворяюсь?
— Энн, упасть в обморок не так уж трудно. Женщины постоянно это делают. Просто свались на пол, закрой глаза и помалкивай!
— Хорошо, — кивает Энн. — А обязательно падать на пол или можно упасть сюда, на кушетку?
— Ох, да какая разница! Падай в обморок, и все!
Энн снова кивает. С мастерством прирожденной актрисы она закатывает глаза и театрально падает на пол, как внезапно севшее суфле. Это самый грациозный обморок, какой мне приходилось видеть. Жаль, что зрителями стали только мы с Фелисити.
— Вечером, — говорит Фелисити, сжимая мою руку.
— Вечером, — соглашаюсь я.
Мы выскакиваем за дверь с самым отчаянным видом, какой способны изобразить.
— Шеймс! Шеймс! — кричит Фелисити.
Высокий хладнокровный дворецкий возникает из ниоткуда.
— Да, мисс?
— Шеймс, мисс Брэдшоу потеряла сознание! Боюсь, она заболела! Мы должны немедленно позвать матушку!
Даже всегда безмятежный Шеймс встревожен.
— Да, мисс. Сейчас.
Весь дом приходит в неистовое движение — похоже, все рады, что случилось какое-то несчастье, нарушившее унылую повседневную рутину, — и я ухожу. Должна признать, я чувствую какой-то первобытный восторг, мысленно репетируя то, что расскажу бабушке о визите к Фелисити: «…и представь, добрая, нежная душа мисс Брэдшоу была так сильно ранена этими ложными обвинениями, что бедняжка почувствовала себя плохо и потеряла сознание…» Да, это будет триумф! Если бы только меня не мучила такая усталость…
На Лондон опускаются сумерки — вместе с мокрым снегом. Вечер сырой, и я бы рада поскорее устроиться у камина. Я гадаю, что случилось там, в сферах, с мисс Мур и могу ли я сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти ее от ужасной судьбы. Я гадаю, увижу ли я еще когда-нибудь Картика или он окончательно ушел в тень Ракшана.
У обочины перед домом Фелисити стоит с терпеливым видом Джексон. Это может означать только одно: в доме заметили мое бегство и пришли к единственному логически возможному выводу. Мне теперь грозят такие же неприятности, как Фелисити и Энн. Скорее всего, в карете сидит Том, исходя гневом.
— Добрый вечер, мисс, — говорит Джексон. — Ваша бабушка очень тревожилась о вас.
Он открывает дверцу кареты и подает мне руку, помогая войти.
— Спасибо, Джек…
Я умолкаю. В карете меня ждут не Том и не бабушка. Там, в нашей карете, я вижу мисс Мак-Клити. А рядом с ней — Фоулсон из братства Ракшана.
— Садитесь, мисс, прошу вас, — говорит Джексон, сильно толкая меня в спину.
Я хочу закричать. Но его ладонь зажимает мне рот, загоняя крик обратно в горло.
— Они все равно знают, где живет ваша семья. Подумайте о вашем бедном батюшке, он ведь лежит совсем больной, он такой беззащитный сейчас.
— Джексон, — окликает его мисс Мак-Клити, — довольно уже.
Джексон неохотно отступает. Он захлопывает за мной дверцу кареты и вскакивает на свое место. Огни Мэйфэр блекнут вдали, когда карета вливается в поток экипажей на Бонд-стрит.
