тропками.
Хватит ломать голову, завтра будет новый день, начатый с новыми силами. Наверное так и будет. В любимых руках страхи отпустили, сознание уплывало в сон, с одной лишь мыслью, вспомнила, дверь на второй замок так и не закрыла. Два раза пыталась и дважды Богдан остановил.
Просыпалась Алекса медленно и мучительно. В горле пересохло, как и во рту, глаза не открывались, только это не мешало улыбаться. Нежные пальцы убирали волосы с лица, бережно приглаживая, ласковые губы осыпали поцелуями лицо.
— Богдан, — прохрипела, — давай ещё поспим.
— Скажи ещё раз.
Зажмурила и открыла глаза, прочистила горло, смотрит внимательно, будто она ему только что в любви призналась.
— Богдан...
Улыбнулся, подпирая голову рассматривал заспанное лицо. Ухватил за затылок и подтянул ближе, коснулся губ не церемонясь проникая в рот. Сразу же отпустил, она перехватила руку переплетая пальцы.
— Не могу ещё поспать, на утро запись забита, к тому же хочу успеть позавтракать из твоих рук.
— Я, к сожалению, не способна с утра к готовке. Максимум кофе.
— Хорошо не чай, — смеётся.
Сразу же получает кулаком по плечу. Алекса одёргивает футболку и садится, потягивается.
— Мне тоже на работу, хоть сдохни не хочу.
Богдан чуть сощурившись наблюдает.
— Слышу намёк бежать и спрятаться.
Она взглянув на него вздыхает, читай по губам, по взгляду, мысленно проговаривает. Двигается слезть с кровати, молчит.
— Девочка моя, ты уже взрослая. И мне страшно, но идти решать проблемы придётся.
Фыркнув направилась на кухню. Умничает, сам не струсь решить проблемы, я то знаю как свои решу. Правда Богдану придётся сказать, что будут неприятности с Грановским. Готов ли он к подобному?
Щёлк замок, дверь распахивается, Алекса чертыхнулась. Так и знала! На пороге Уимберг.
— Зачем припёрся? — руки в боки, сдув волосы с лица.
— Соскучился, — улыбается хитро.
Осматривает с любопытством.
— Ах, тебе ещё и смешно, — прищурилась зло и кинулась на встречу.
— Как ты мог молчать?! Ты клялся, что на моей стороне! Я поверила! Доверяла! — Алекса искренне возмущалась, лупя Уимберга по плечу ладошкой изо всех сил.
Всегда всё знает и молчит, посмеивается, словно над дурочкой.
— Никогда тебе не клялся, — смеётся Андрей, пытаясь увернуться. Обвил талию обеими руками, прижал к себе. — Угомонись, малыш, я не понимаю о чём ты.
— Нестеров, мой брат! Ты знал! Уверены ты знал! — голос дрожит от злости.
— Не моя тайна...
— Ты всегда так выкручиваешься. И вообще отпусти, мне вчерашних поцелуев хватило. Предатель!
— Мои поцелуи тебе на пользу, девочку из сорванца делают. Вон уже не кулаком бьёшь, — довольно улыбается Андрей.
Алекса вздрогнула буквально всем телом, открыла рот, но ничего так и не сказала. Взгляд чёрных глаз резанул по живому, красноречиво выражая внутреннее состояние и понимание ситуации. Уимберг обернулся на Богдана, что молча за ними наблюдал. Упёрлась руками испуганно в грудь Андрея, отпустил. Но брюнет уже исчез в комнате.
Успела сделать только два шага, грозно на встречу вылетел Богдан, мимо неё, к двери, одетый, Алекса развернулась следом за ним.
— Богдан...
Оборвал взглянув, обожглась будто о пламя, чуть не отступила, сдержалась. Паника захватила разум. А он уже выходит, сгребая куртку и ключи. За ним босиком на площадку.
— Богдан... — голоса нет. — Ты же обещал?
Сдавило лёгкие, не продохнуть, по телу мелкая дрожь. Замер на секунду на шаге и исчез в пролёте лестницы. Кричать нет сил, связки отказали, перед глазами картина представшая ему. Но обещал же теперь не отпустит... Стоит ждёт, смотрит на уходящие вниз серые ступени. Он вернётся, сейчас одумается и вернётся. Захочет слышать, что она скажет. Они же решили бороться с проблемами, решать их, между ними столько всего, десятки людей. Она ничего не сделала. Богдан включи разум, слышишь меня... Другого шанса не будет, никогда, слышишь... В ответ хлопнула громко дверь подъезда. Всё равно стояла и ждала, он вернётся, потому что он меня слышит как себя.
Безмолвие, полное, дом всё ещё спит, время половина восьмого утра. Оборачивается, взгляд на Уимберга, стоит облокотившись о стену, сложив руки на груди. Выдохнула через рот, взять себя в руки не может, даже сейчас готова бежать следом, доказывать, объяснять и предъявлять за недоверие.
Вернулась в квартиру. Дважды пыталась закрыть дверь на второй замок, чтобы никто не смог войти, и дважды Богдан помешал. Значит судьба...
— Ты зачем это сделал? — как тяжко дышится.
Облизала пересохшие губы, не спуская глаз с Уимберга.
— Кто ж знал, что у вас тут...
— Ты зачем это сделал? — хотелось бы со злостью, да голос не слушается.
Не вернулся! Ушёл. Слёзы набежали, готовые пролиться.
— Хочешь верну его? Поговорю...
Уимберг озабоченно смотрел на перепуганное лицо девушки, брови сошлись на переносице.
— Исчезни просто, — выдавила сквозь зубы.
Прошла мимо на кухню, включила чайник и как не пыталась себя удержать, подошла к окну. Альфы нет. Ушёл. Вот так просто. Я ничего не сделала...
Побежала следом, босиком, в трусах и футболке. Вот почему они не вместе, просто не могут, дольше одной ночи не выходит, и не получится, никогда. Щёлкнул чайник, засыпала в кружку растворимый кофе, две сахару. А ему варить собиралась... Грудь вздымается, рот приоткрыт, шумно дышит, пальцы лихорадит. Заливает кипяток, звонко размешивает, садится на подоконник. Кружку держит обеими ладонями, иначе расплескает.
Рядом раздаётся мелодией телефон. Не глядя принимает вызов.
— Доброе утро, — бодрое приветствие Грановского.
Молчит, слова вымолвить не может, прикусывает болезненно сухие губы.
— А, значит вон оно как, игноришь.
Даже не пытается уловить интонациб Грановского, сбрасывает и швыряет мобильный. Благо Уимберрг тактично ушёл, позволил в одиночестве пережить трагедию и позор. В чём хотела его обвинить, не виноват. Правда не виноват. Действительно их общение сильно изменилось, бесит так же порою, но негатива былого нет. Тупая эмоциональность, бросилась с кулаками... Да какими кулаками. Взвыла вслух, задирая лицо к потолку. Бросилась унизительно следом, босиком, не остановился. Проглотила ком в горле,
