А лишь вздох. Один-единственный, изумленный, сдавленный вздох.
Все стихло.
Нечто темное и древнее
Лу
Я могла лишь беспомощно смотреть, как Ансель падает на землю.
Сначала он упал на колени, распахнув невидящие глаза, а затем – вперед. Рядом не оказалось никого, кто смог бы поймать Анселя и не позволить ему рухнуть лицом в землю с тошнотворным глухим звуком. Больше он не шевелился.
Тишина зазвенела у меня в ушах, в разуме, в душе при виде крови, которая уже окружила Анселя алым ореолом. Мои ноги не желали повиноваться. Глаза – не желали моргать. В мире не осталось ничего, кроме Анселя, который лежал на земле, раскинув руки, будто… просто спал.
«К полуночи мужчина, близкий твоему сердцу, умрет».
Тишину прорезал крик.
Мой крик.
Мир резко обрел четкость, и я обнаружила, что все что-то кричат, куда-то бегут, поскальзываясь в крови Анселя…
Коко вспорола себе руку ножом Рида и забрызгала Анселю лицо своей кровью. Его перевернули, положили Риду на колени, открыли ему рот. Голова Анселя безвольно откинулась. Кожа уже утратила краски. Сколько бы они ни трясли его, сколько бы ни рыдали, Ансель не приходил в себя.
– Помогите ему!
Коко вскочила и вцепилась Клоду в пальто. По щекам ее, обжигая все на своем пути и вспыхивая огнем у нас под ногами, струились слезы. Струились и струились. Коко уже не могла дышать – она больше не трясла Клода, а просто сжимала его за плечи. Причитала. Тонула.
– Прошу, прошу, прошу, верните его…
Клод мягко высвободился из ее хватки и покачал головой.
– Прости. Я не могу вмешиваться. Его… больше нет.
Больше нет.
Анселя больше нет.
Нет, нет, нет. Это слово, безысходное и бесповоротное, закружилось вокруг меня, пронзило меня насквозь. Анселя больше нет.
Коко рухнула на землю, рыдая все горше. Языки пламени обвивали ее, будто цветочные лепестки. Я наслаждалась их жаром. Наслаждалась болью. Пусть это место сгорит дотла за ту утрату, что оно породило. Я надеялась, что ведьмы еще рядом. Надеялась, что краснолицый дьявол с приятелями еще не сбежал. Касаясь одного мерцающего узора за другим, я раздувала пламя все ярче и жарче. Все они умрут с Анселем. Все до одного.
Из глубин туннеля послышался смех.
Яростно взревев, я кинулась туда. Жан-Люк однажды сказал, что моя душа сгнила, но он ошибался. Магия не гниет. Она идет трещинами, как расколотое зеркало. С каждым новым заклятием трещины в стекле становятся все глубже. Малейшее касание может разбить его вдребезги. Тогда я не стала поправлять Жана-Люка. Не желала признавать, что именно это происходило со мной, пусть даже знали об этом все. Но теперь…
– Ты любила его, Луиза? – послышался голос Морганы во тьме. – Ты видела, как свет гаснет в этих прелестных карих глазах?
…Но теперь я наконец разбилась.
Моя кожа засветилась – лучи брызнули во все стороны, осветив туннель полностью. Стены затряслись, потолок затрещал, камни дождем посыпались на пол – мой гнев рушил все вокруг. Я не отступала и продолжала слепо выкручивать узоры. Я хотела обрушить туннель Моргане на голову. Обрушить небеса, уничтожить весь мир, лишь бы наказать ее за то, что она натворила. За то, что натворила я. Моргана застыла посреди туннеля – изумленная и восхищенная.
– Ты великолепна, – выдохнула она. – Наконец-то. Наконец-то мы повеселимся как следует.
Я закрыла глаза и запрокинула голову, изучая чужие жизни, которые были в моих руках. Рида. Коко. Клода. Бо. Селии. Жана-Люка. Манон. Я взвешивала каждую, ища ту, что станет достойной платой за жизнь Морганы. Она должна была умереть. Любой ценой.
«Даже если для этого придется умереть другому?» – прошептал голос.
Значит, придется.
Но выбрать нить я не успела – кто-то меня схватил.
Рид был весь в крови, и я ощутила ее вкус, когда он прижал меня к стене и задрал мне руки над головой.
– Прекрати, Лу. Не надо.
– Отпусти! – Крича и рыдая в голос, я забилась изо всех сил, пытаясь вырваться из рук Рида. Выплюнула кровь Анселя. – Это я виновата! Я его убила! Я такого ему наговорила… что он никчемный… бесполезный…
