— Ты хотя бы порадовалась за нас всех, Мария! Думаю, лучше всего сделать тебя в нашем представлении Цербером, тем жутким псом, что сторожит врата преисподней, если ты не перестанешь быть такой мрачной. Болейны освободились от кардинала, и это к лучшему, Мария. Гарри Перси снова в милости у короля, а Его величество берет меня с собой во Францию — меня, а не Екатерину. Я сделаюсь королевой Англии, а противный жирный кардинал будет гнить в могиле. — Она резко развернулась, давая указания Марку Смитону, а Джейн Рочфорд подкралась к ним сзади и вся превратилась в слух.
Томас Болейн поставил на стол опустевший графин и крепко взял Марию за локоть.
— Я понимаю, Мария, какое это потрясение — видеть, что она сама не своя от радости. Мне тоже не нравится. Я предпочитаю расчетливую, хитрую малышку Анну, но эту ненависть она так долго таила в своей груди… Лучше пусть это выплеснется сейчас, чтобы Его величеству не пришлось смотреть на такое непотребство. Он ведь ужасно ревнив и не скрывает этого — еще решит, что она так расходилась из-за любви к Перси, сохранила ее в душе. Надо потакать ее глупостям — она, может, и успокоится понемногу. Я полагаюсь на тебя, ты должна отрезвить ее. Клянусь всеми святыми, из Джорджа и Джейн плохие помощники в этом деле.
— Ладно, ты стой там, Мария. Так. Как ты думаешь, Джордж, разве не замечательно будет, если отец сыграет самого сатану? Пусть он произнесет окончательный приговор, я вот о чем.
— Анна, миленькая, мне кажется, что я не… — запинаясь, начал Томас Болейн. Джордж с Анной покатились со смеху, и на этот раз Мария не смогла сдержать улыбки.
— Ну вот, смотри, Джордж! Я не сомневалась, что Мария поймет, как все это забавно! — торжествующе закричала Анна. — А кроме того, я, по чести говоря, полагаю, что ее грустный вид в последнее время вызван тем вниманием, которое один красивый мужчина — не стану называть его имени — оказывает восхитительной Дороти Кобгем.
— Довольно дразниться, Анна. — Мария погрозила ей пальцем, словно выговаривала шаловливой дочери. — Я не позволю тебе нападать на меня подобным образом.
— Смотри, Джордж, наконец-то она обратила внимание на нас, — захихикала Анна. — По крайней мере, этот не названный по имени негодяй — из тех, кому доверяют и Его величество, и я сама. Так что не бойся, сестра, мы не отправим его в изгнание, в его имение, где там оно находится. Он хотя бы знает свое место — в отличие от кардинала, этого сына мясника. Я убеждена, что Стафф и не стремится взобраться как можно ближе к трону, о чем мечтают все остальные придворные.
Мария обернулась и бросила испуганный взгляд на отца. Все последние годы она изо всех сил старалась следовать советам Стаффа и делать так, чтобы никто в семье не догадывался об их любви. Она, однако, знала, что у отца есть свои соглядатаи, много соглядатаев. Когда-то он в порыве гнева сказал, что она может, если ей так хочется, быть подстилкой Стаффорда. Он никогда не сможет понять их любви, так пусть себе думает что угодно. Да только Анна тоже права. Явное внимание возлюбленного к красотке Дороти Кобгем очень огорчало Марию в последнее время. Сегодня на маскараде он вообще зашел слишком далеко. Вполне возможно, она грустит из-за своей любви, возможно, ее ужаснула страшная месть Анны, но поступки Стаффа огорчали ее ничуть не меньше, чем нынешняя выходка сестры.
— Ну, ладно. Какой же черт сыграет нам самого Уолси? — спросила Анна и сама громко рассмеялась собственной шутке.
«Да ведь она на грани истерики», — подумала Мария. Лицо сияет от счастья, но остекленевшие глаза и пронзительный голос выдают запрятанное глубоко в душе отчаяние.
Не успел затихнуть ее смех, как раздался громкий стук в дверь. Все застыли, будто застигнутые с поличным воришки. Томас Болейн поднял свою унизанную перстнями руку, призывая всех к молчанию, и подал знак стражу: отворить дверь. Мария разглядела в прихожей нескольких стражей, а за ними — серьезное лицо Нэнси, прижавшейся к стене коридора. Но у самой двери никого не было, никто не вошел в покой. Понятно, что король не явится самолично сообщать Болейнам о смерти кардинала. Но если бы он пришел, то вместе с ним мог прийти и Стафф. Мария с удовольствием высказала бы ему все, что думает по поводу его сегодняшних ухаживаний за Дороти Кобгем! По сравнению с этим вся дурацкая история с Уолси отступала для нее на второй план.
Она услышала, как шумно вздохнула Джейн Рочфорд, когда, скользнув мимо отца, в комнату вошел Томас Кромвель. Его черные глаза впились в каждого из них острым, как стрела, взглядом. Он отвесил деревянный поклон Анне, небрежно кивнул лорду Болейну. «Вот кто отлично сумел бы сыграть Уолси в аду, если бы только у моей истеричной сестрицы хватило смелости попросить его об этом!» — мелькнула у Марии злорадная мыслишка. Если у кардинала было много друзей, подобных этому змею, то неудивительно, что в конце концов верх взяли враги Уолси.
— Его величество прислал меня к вам, леди Анна, с печальной вестью, — проговорил он, чеканя каждое слово. Обычно он говорил тусклым, невыразительным тоном, но к нему неизменно все прислушивались очень внимательно. Даже если он хотел сказать что-нибудь приятное, голос его все равно сочился ядом. И сознанием собственной власти.
— Надеюсь, Его величество пребывает в таком же добром здравии, как и час назад, когда мы расстались с ним, — язвительным тоном ответила ему Анна.
— Его величество вполне благополучен и посылает вам свой привет, леди. А весть касается моего покойного господина, кардинала Уолси. Как вам известно, его должны были арестовать и доставить обратно в Лондон, на суд. — Он остановился, потом продолжил: — Верно ли я уловил, что трагическая весть опередила меня, леди Анна? Возможно… э… гонцы вашего отца уже сообщили вам о происшедшем?
Мария подумала, что Стафф не ошибался в отношении этого человека. Ледяные щупальца страха заползли к ней в сердце — не от беспокойства за семью, а оттого, что этому человеку было известно все. Она мысленно возблагодарила всеблагого Бога за то, что Томас Кромвель сочувствует делу Болейнов.
— Должна признать, что кое-какие новости до нас действительно дошли, мастер Кромвель, но мы все были бы очень рады услышать их из ваших уст. Как приятно, что кардинала вспоминает столь кротко человек, к нему приближенный и вместе с тем так охотно покинувший службу у него, — заметила Анна язвительно, но осторожно — так, чтобы это не звучало прямым обвинением Кромвеля в предательстве.
— Как я много раз слышал от вас, леди Анна, мы все здесь служим королю. Разве я не прав? — Он повернул свое квадратное лицо и учтиво, почтительно коснулся каждого из присутствующих взглядом черных глаз.
— Не помешал ли я случайно какому-то семейному торжеству? — снова высказал он осторожное предположение. Тонкие губы изобразили понимающую улыбку.
— Да просто развлекались и дурачились после того, как всю ночь сидели и пили, — добродушно отозвался Томас Болейн. — Вы же знаете, Томас, как это бывает, вы-то в последнее время все работаете, себя не щадите. — Лорд Болейн приблизился к советнику короля и хлопнул его по плечу. — Не останетесь ли у нас на ночь? А на рассвете вернемся во дворец вместе.
