Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 199
За дверями ее кабинета давно началось движение: хлопотали слуги, придворные дамы собирались к ее выходу в туалетную. Обычно за утренним туалетом Екатерина Алексеевна словно забывала о серьезных международных и внутренних делах и весело и беззаботно разговаривала с близкими ей придворными дамами. Но сегодня заботы не отпускали ее, и она продолжала думать о международных неполадках, и чаще всего она снова и снова возвращалась мысленно к положению в Копенгагене, не потому, что двор этот имел такое уж великое влияние на ее дела, но просто любопытство разбирало ее и пробуждало в ней смутные чувства. Да и все ее зарубежные корреспонденты понимали ее положение, ее переживания и чувства и сообщали новые безобразия, которые происходили при датском дворе. Как тут не вспомнить письмо госпожи Бельке, к которой она питала высокую доверенность, а та внимательно следила за датским двором, да и не только за датским…
«Да, граф Ранцау уже начал разгонять людей достойных и министров искусных, а этот ребенок-король соглашается с ним, ну что ж, тем хуже для него… Другие государи употребляют все усилия для отыскивания подобных людей, а он прогоняет таких, как граф Бернсдорф… И если граф Ранцау произведет перемену системы, как пишет госпожа Бельке, то это будет мастерское произведение глупости, и мы увидим, кто от этого будет сильнее кусать себе пальцы… Только сумасшедшие молокососы и дети могут судить о других по себе и жестоко ошибаться… Вот уже господин Остен – министр иностранных дел. Будет ли он участвовать в нелепостях графа Ранцау? Если Остен не потерял здравого смысла, то он, конечно, не решится участвовать в нелепостях графа Ранцау… А там кто его знает… При виде постоянной суеты в Дании можно сказать, что эта страна кишит людьми, способными занимать важные места… Каждую минуту там происходят перемещения… Переменяют людей с такою же легкостью, с какою королева переменяет юбки, если только она их еще носит. Бедный король… Он верит льстецу Ранцау, сказавшему, что он служит удивлением всей Европе… Действительно, король оказался в таком положении, которое не может не удивлять всю Европу, положении, когда любовник королевы Струензе, он же ее лейб-медик, вмешивается в дела государства… Вот докатились до чего, приходится бороться против лейб-медика… Да, говорят, она и не ограничивается только им одним… А, пусть себе тешится… Чем больше королева даст помощников этому Струензе, тем более надежды, что она охладеет к нему. Все это и королевские оргии приводят в ужас… Вот ребятишки, которых надобно бы посечь… Только Бог может спасти эту несчастную страну…»
Екатерина Алексеевна наконец взглянула в большое овальное зеркало и усмехнулась, вполне довольная собой: ей пока лишь чуть за сорок, она все еще хороша собой, вполне здорова, а дела империи, ей вверенной судьбой, идут вполне сносно, особенно удачным был только что минувший 1770 год, год Кагула и Чесмы… Слухи о моровой язве в Москве, конечно, встревожили ее, но она вполне уверена была, что твердый и распорядительный главнокомандующий древней столицы Салтыков вполне справится с грозящей опасностью и предотвратит ее. Справился же Румянцев и не допустил эту заразу в армию, были лишь единичные случаи… Так будет и в Москве…
Как обычно, до обеда она принимала секретарей, министров, членов совета, потом гуляла по Эрмитажу. Вечером играла в карты, а на следующий день написала письмо Фридриху, которое она не успела написать 19 января.
«Государь, брат мой, так как вашему величеству я обязана удовольствием, какое доставило мне пребывание в этом городе принца, вашего брата, то я не могу видеть отъезжающим его королевское высочество, не поблагодарив искренно ваше величество за то, что вы соизволили согласиться на это свидание, которого я желала и которое доставило мне столь великое удовольствие. Отменные чувства дружбы и высочайшего почтения и уважения, какие я питала к вашему величеству и ко всем тем, кто принадлежит вам, скрепились, смею сказать, еще более чрез свидание с принцем, присоединяющим к высоким добродетелям чувства искреннейшей дружбы к вашему величеству, и чрез непрерывные удостоверения, повторенные им о дружбе ко мне вашего величества…» – писала Екатерина II.
Одновременно с этим Екатерина направила прусскому королю еще одно письмо, в котором изложила свое отношение к мирным переговорам с Портой со всей откровенностью. Она напоминала о непременном условии: не соглашаться ни на какие переговоры о мире, пока ее министр Обрезков не будет освобожден и возвращен в Россию. Порта не обращает внимания на это требование. И напрасно. Она согласна на конгресс только при этом условии. Явно несправедливо была начата против России война, Бог благословил русское оружие, дав ей великие победы, а она не требует для империи никаких приличных приобретений. Обе Кабарды и область Азовская суть земли, неоспоримо ей принадлежащие. Это ничуть не увеличит могущество России, как и не уменьшило его, когда были отделены от нее, став пограничными областями. Эти владения могут послужить лишь для охраны жилищ ее подданных от набегов хищников и разбойников. Эта страна, населенная несколькими тысячами семейств, не приносящая никакого дохода, представляет древнее владение России и по праву должна принадлежать ей. А свободное плавание в Черном море – нормальное состояние мира между народами. И если Россия до сих пор не пользовалась этим правом, то лишь потому, что потворствовала варварским предрассудкам Порты из любви к миру. А раз этот мир Порта нарушила, то с этим предрассудком должно быть покончено: Россия имеет естественное право на Черное море. Так что остается одно непременное требование – Валахия и Молдавия должны остаться независимыми, как и было прежде. И тогда все решится само собой. Говорят, что с поражением Турции и установлением «худого» мира для нее нарушится равновесие Востока. Но разве это равновесие справедливо, если границы турецкого владения простираются за Днестр? И что тут несправедливого, если эти самые границы будут отодвинуты к Дунаю?
Екатерина II настаивала и на еще одном непременном условии мира с турками – на восстановлении независимости татар. Целый народ добивается своего естественного права быть независимым, и она не может отказать этому народу в своем пособии. И восстановление этого естественного права татар не может уменьшить могущества Порты, как и не прибавит к могуществу России. Единственное, чего она добивается, заключается в том, чтобы обеспечить как можно лучше границы свои против всякого нападения Турции.
Направляя это письмо, Екатерина выражает надежду, что все изложенное останется пока между ними и не станет известно ни в Константинополе, ни в Вене. Потом, когда дело дойдет до конгресса, она вместе с Паниным предоставит разработанные более детально условия мира с Портой.
Екатерина II надеялась на мир, но так не скоро сбудутся ее надежды.
Глава 6
Запоздалое падение Журжи
Первые месяцы 1771 года не доставляли особых беспокойств фельдмаршалу Румянцеву. Жизнь в Яссах наладилась и пошла по обычному своему руслу армейских будней. Некоторые генералы и офицеры были отпущены для лечения и отдыха после изнурительной летней кампании. Но оставшиеся по-прежнему не знали покоя и отдыха и в зимнее время. Военно-походная канцелярия главнокомандующего работала с полной нагрузкой, принимая рапорты, составляя донесения и другие важные государственные и военные бумаги, направляемые в десятки различных мест огромной державы Российской. Около здания штаба армии постоянно толпились дежурные офицеры, ординарцы, курьеры… В любую погоду жизнь здесь, как говорится, била ключом.
Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 199
