Калиэль протянул руку и коснулся красных, вспухших шрамов на запястье Танила.
— Ты его не терял. Это мы потеряли тебя. Корин очень огорчился, ведь он считал тебя погибшим.
— Правда? — Танил сразу встал и огляделся. — А где он?
— В Сирне.
— Нет, не сейчас. — Калиэль притянул его к себе.
— Все хорошо, Танил, — сказал Лисичка. — Я уверен, Корин не станет возражать. Он захотел бы, чтобы ты присмотрел за Калиэлем, ведь правда?
— Он погиб, — сказал Калиэль.
Несколько мгновений Танил беспомощно смотрел на Калиэля, потом закрыл лицо руками и тихо заплакал.
— Он пал с честью. — Калиэль усадил Танила на кровать и обнял его. — Ты побудешь моим оруженосцем, пока мы не вернемся к Корину?
— Я… я больше недостоин быть компаньоном.
— Глупости! Косы отрастут быстро, наши раны тоже скоро заживут. Ведь так, Тамир?
— Конечно. Целители хорошо сделали свою работу. Так что сейчас твой долг служить Калиэлю, Танил.
Танил вытер слезы.
— Ужасно жаль Милирина, но я так рад видеть тебя живым, Калиэль. Корин тоже обрадуется!
Калиэль печально посмотрел на Тамир. Не стоило пока отнимать у Танила последнюю надежду.
Они поговорили еще немного, потом оставили Танила с Калиэлем и ушли в комнату Никидеса.
— Знаешь, Калиэль не изменит своего решения, — сказал Лута, когда они шли к комнатам компаньонов. — Если бы не его состояние, он бы давно вернулся.
— Он сделает то, что велит ему долг. Я не могу его остановить.
Фарин уже ждал их вместе с молодыми компаньонами и радостно приветствовал Луту и Бареуса. Тамир немного задержалась в их компании, потом поднялась, чтобы уйти. Ки хотел пойти с ней, но она улыбнулась и жестом предложила ему остаться.
Остановившись на пороге, она оглянулась и с бесконечной радостью вновь посмотрела на родные лица. Даже если Калиэль не захочет присоединиться к ним, главное — он жив.
Глава 41
Аркониэль отвел горного колдуна в свою комнату непарадными коридорами, по лестнице для слуг. Те немногие, что встретились им по дороге, не обратили на чужака особого внимания, все давно привыкли к странным гостям Аркониэля.
Никогда прежде у Аркониэля не было такой роскошной комнаты — старинная резная мебель, яркие драпировки. Комнаты остальных волшебников были столь же удобными в этом уютном уголке замка. Тамир сдержала свое обещание и назначила им щедрое содержание и отвела достаточно места для обучения и совершенствования их мастерства.
Витнир сидел на широком подоконнике и наблюдал за другими детьми, игравшими во дворе в сгущавшихся сумерках. Едва Аркониэль и Мэти вошли в комнату, мальчик мгновенно вскочил и с откровенным любопытством уставился на колдуна, не проявив, к изумлению Аркониэля, своей обычной застенчивости.
— Ты ведь колдун, правда? Как мистрис Лхел? Она мне говорила, что мужчины тоже могут быть колдунами.
Мэти улыбнулся мальчику.
— Да, кееса.
— Она была так добра к нам. Научила находить еду в лесах и быть невидимыми для врагов.
— Ты маленький орескири? Я чую в тебе магию. — Мэти слегка прищурился. — А, да. Маленький кусочек магия ретха-ной тоже есть.
— Лхел научила детей и некоторых взрослых волшебников кое-каким мелким чарам. Думаю, благодаря ей многие из моих людей будут рады тебя видеть.
— Я делать магия вот этим, — сказал Мэти, протягивая Витниру свой оо-лу.
Витнир посмотрел на Аркониэля, взглядом спрашивая разрешения, потом взял трубу, слегка согнувшись под ее тяжестью.
— Малыш меня не боится, — заметил колдун на своем языке, наблюдая, как Витнир прикладывает маленькую руку к выжженному отпечатку ладони на конце оо-лу. — Может, вы с ним научите и других не бояться моего народа и поделитесь с нами своей магией, как делала Лхел.
— Это было бы очень хорошо. Скажи, откуда ты пришел?
— С западных гор. Я бы не нашел дорогу сюда, если бы не Лхел и мои видения.
— Вообще-то это очень странно.
— Ты хорошо говоришь на моем языке, орескири. С тобой я могу точно выражать свои мысли.
— Я рад. Витнир, выйди и поиграй с друзьями, пока не совсем стемнело. Они наверняка по тебе соскучились, ведь нас тут давно не было.
Мальчик замялся, потом опустил взгляд и пошел к двери.
— Он боится разлучаться с тобой, — заметил Мэти. — Почему ты не позволяешь ему остаться? Он ведь не понимает моего языка, верно? А даже если бы понимал, я не скажу ничего, что нельзя было бы услышать ребенку.
— Витнир, можешь остаться, если хочешь.
Аркониэль уселся возле очага, и Витнир тут же устроился у его ног, сложив руки на коленях.
— Этот малыш послушен и умен, — с одобрением сказал Мэти. — Он станет очень сильным орескири, если ты сумеешь избавить его от страха. У него глубокая душевная рана.
— Такое часто случается с детьми, родившимися в нищете или не осознающими своей силы. Впрочем, он не рассказывал о своем прошлом, а тот волшебник, у которого он был до меня, почти ничего не знал о нем.
— Но ты с ним добр. Он тебя любит, как отца.
Аркониэль улыбнулся.
— Хорошо, когда между учителем и учеником возникают такие отношения. Он очень славный мальчик.
Мэти устроился на полу лицом к ним обоим, положив на колени оо-лу.
— Я видел тебя в своих видениях, Аркониэль. Лхел любила тебя и сейчас продолжает любить. Она поделилась с тобой многими своими знаниями, а значит, доверяла тебе.
— Мне бы хотелось так думать.
— Ведь твой народ не запрещает использовать нашу магию?
— Нашлось бы много противников, но моя наставница и я думаем иначе. Айя настойчиво искала Лхел, ведь только она могла наложить чары, которые защитили бы Тамир. Знаешь, когда мы отыскали Лхел, она ничуть не удивилась. И сказала, что тоже заметила нас в видении.
— Да. Но ее способ спрятать девочку был довольно жестким. А твоя мистрис понимала, что для этого потребуется убить второго младенца, мальчика?
— В те безысходные времена она просто не видела другого выхода. Даже мы не сразу узнали, что она присматривала за Тамир.
— Она была одинока, пока ты не разделил с ней постель. Но ты не мог подарить ей ребенка.
— Я был бы счастлив, но это невозможно. А как у твоего народа?
Мэти усмехнулся.
— У меня много детей, и все они станут колдунами. Именно так мы поддерживаем силу нашего народа в горах. Южане прогнали нас с наших земель, и теперь мы должны быть очень сильными, чтобы просто выжить.
