Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 139
Вот сейчас оратор поднимет свою тонкую, узкую, как клешня кисть, укажет на них хрупкими, словно у молодой девушки, пальцами… Голос его зазвучит громче, и в нем птицей, попавшей в силки, забьется недобрая тревога. И это звенящее чувство передастся каждому, стоящему на Форуме, и толпа повернется вслед за указующим перстом, вопьется взглядами в бегущих через площадь чужаков…
А что толпа делает с теми, кого посчитала врагами, Иегуда видел буквально несколько минут назад.
Но они нырнули в спасительный переулок, Форум остался позади, а толпа, — о, спасибо тебе, Всемогущий! — так и не повернулась. Иегуда ощутил, что его отпускает, вот только кетонет за несколько секунд стал влажным от холодного, пахнущего страхом пота.
Как оказалось, от площади до дома, куда они спешили, оставалось всего несколько минут ходьбы. Тут стояли жилища серебряных дел мастеров — добротные, аккуратно выбеленные, с пристройками, в которых располагались литейные — здесь в тиглях плавили металл для статуэток, украшений и амулетов. Дома окружали высокие, в три человеческих роста, стены, ворота из доски в три пальца толщиной, навешенные на мощные кованые петли, надежно закрывали внутренние дворы от постороннего взгляда. Очень часто возле ворот виднелись окошки лавок, но сейчас они были закрыты.
Даже здесь не обошлось без разрушений. Толпа разнесла в щепу несколько дверей, кое-где стены были закопчены, во дворах что-то горело, распространяя вокруг невероятно неприятный, острый запах — в одном из таких домов громко и отчаянно плакала женщина.
Глава 17
Израиль. Хайфа
Наши дни
— Ты что? Под поезд попал?
— Видишь ли, Марина…
— Тебе надо к врачу! Арик! Вызывай скорую…
— Не надо скорую, Марина!
— У тебя сломан нос, Рувим! У тебя кровоизлияние в правый глаз! У тебя опухшая скула и, возможно, повреждена челюсть!
— У меня еще и жопа прострелена, — признался Рувим. — Шатаются четыре зуба в нижней челюсти. Ушиб голени и, скорее всего, треснули два ребра справа. Скорая с ума сойдет! Но и это еще не все — в машине у меня раненый, которого мы вчера выкрали из «Йосефталя». И девушка с простреленной рукой и побитая, почти как я… Арик, не надо никого вызывать!
— Может быть, вызовем психиатрическую? Чем ты теперь занимаешься, Рувим? — спросила Марина, делая знак мужу не двигаться с места. — Ты же археолог, вроде? С мумией подрался? Или на тебя напали расхитители гробниц?
— Что-то вроде того… Марина, а в доме нельзя поговорить? И машину к вам в гараж поставить…
— Следующей просьбой будет переночевать в нашей спальне?
— Мне бы не хотелось тебя пугать, но если машина останется снаружи, расхитители гробниц заявятся к вам в гости.
— Ты это серьезно?
— По-моему, мое лицо, ребра и даже задница доказывают мою серьезность.
— Тебе действительно прострелили задницу, Кац? — спросила Марина, морщась с некоторой брезгливостью. — Необычное для тебя ранение… Ты бежал?
— Я лежал, — пояснил Кац. — Уж поверь, это не так весело, как тебе кажется. Или ты предпочла бы, чтобы мне отстрелили что-нибудь другое? Я понимаю, что теперь это тебе уже все равно, но все же… Арон, пожалуйста, прояви решимость! Пока мы здесь препираемся, освободи место в гараже!
Арон по инерции сделал шаг, но супруга посмотрела на него мимолетно, да так, что он замер, как вкопанный.
Марина Криницкая была женщиной харизматичной. Люди, которым она нравилась, называли ее красавицей. Те, которым она не пришлась по душе, при этом недоуменно пожимали плечами. На самом деле, внешне госпожа Криницкая была «на любителя» — именно такой тип с юмором называют «сиськи на ножках». Небольшого росточка, энергичная, резкая, умная и чрезвычайно едкая, Марина пользовалась неизменным успехом у мужчин разного возраста, а также семейного и социального положения. Женщины ее почему-то недолюбливали. В Израиль она попала в 1977 году, вместе с родителями — одними из тех немногих, кто действительно выехал из СССР на Землю Обетованную, а не транзитом через Вену и Рим в Штаты. У тринадцатилетней девочки были способности к языкам и точным наукам, через несколько лет Криницкая владела ивритом, арабским, персидским, курдским. Английский, который она освоила еще в спецшколе в Киеве, а также русский и украинский в счет не шли. Школу Марина легко закончила в первой пятерке по успеваемости. Внушительный бюст, выросший тут же под ярким южным солнцем, и солидный багаж знаний в сочетании с развитым интеллектом создавали у окружающих когнитивный диссонанс. Мужчины терялись из-за неспособности выбрать правильную линию поведения в общении с этой женщиной, и инициатива сама по себе доставалась юной Марине Криницкой, можно сказать — падала к ней в руки. А уж она знала, как использовать преимущество!
После призыва в армию Криницкая, как полиглот, сразу же оказалась в одном из подразделений контрразведки, занимавшимся перехватом радиосообщений, успешно отслужила положенное, вернулась к учебе, а после окончания университета оказалась в Моссаде, уже как дипломированный специалист-переводчик, при чине и регалиях. Ее знания, усердие и честолюбие были оценены настолько высоко, что многие сотрудники противоположного пола и мечтать не могли ни о таких деньгах, ни о таких прыжках по служебной лестнице.
Ко времени своего второго пришествия на госслужбу она успела трижды выйти замуж и дважды развестись, ни разу не поменяв фамилию. Бывшие мужья о совместной жизни с ней говорить отказывались — наверное, были полны впечатлений, но умудрились подружиться между собой и их неоднократно видели вместе целенаправленно надирающимися в окрестных барах. Побывать супругом Криницкой оказалось тяжелым испытанием для мужского самолюбия, и не потому, что Марина оказывалась плохой женой, а потому, что мужчина в браке должен понимать, что у него есть яйца — не в физиологическом, а в сакральном смысле этого слова. Рядом с Криницкой можно было чувствовать себя самцом, а вот мужчиной…
С этим случались сложности.
Когда судьба столкнула Марину с Рувимом Кацем, она была не замужем в третий раз. Тогда Рувим был не профессором, а офицером подразделения 269 — удачливым, жестким, сравнительно молодым. От соприкосновения двух таких характеров не могли не полететь искры, и они полетели фонтаном.
Роман офицера Саерет Маткаль и переводчицы Моссада проистекал бурно, напоминая больше танковое сражение или рукопашный бой, чем попытку построить семейные отношения, но, несмотря на это, продлился несколько лет. За время тесного общения стороны в борьбе за первенство истощили физические и моральные силы, и в тот момент, когда Криницкая решила сдаться в плен единственному мужчине в ее жизни, выяснилось, что капитулировать уже не перед кем. Рувим устал первым и оборвал бой своим стремительным отступлением, так и не сообразив, что практически уже мог наслаждаться победой.
Роман послужил для обоих уроком. Рувим научился держать дистанцию во взаимоотношениях с женщинами так незаметно и искусно, что с тех пор ни разу и не задумывался о браке. Марина же, напротив, поняла, что жить надо не с образцом мужественности, уровень тестостерона в крови которого вызывает оволосение даже на мочках ушей, а с символом покорности, что хоть и скучно до зевоты, зато надежно и беспроблемно.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 139
