Услышав мой такой ответ, ярл был очень доволен и поблагодарил меня многими хорошими словами, а после сказал:
– Ты, конечно, можешь не отвечать, но, признаться, мне было бы очень любопытно узнать, что же это за колдовство и как оно попало к тебе.
И я не стал скрывать, а рассказал ему примерно то же самое, что недавно рассказывал вам. Единственно, о чем я умолчал, так это об угрозе Аудолфа, потому что это наше с ним личное дело и Айгаславу знать его было совсем не обязательно.
Итак, я рассказал ярлу все то, что посчитал нужным, и он был мне за это весьма благодарен. Потом он послал за Владивладом, и теперь мы уже втроем еще некоторое время совещались, подробно обговаривая наши дальнейшие действия. Затем весь оставшийся день мы и наши люди провели в подготовке к походу. Ночью опять был пир. А наутро, с рассветом, мы двинулись вверх по Рубону, спеша на помощь ярлу Барраславу, который, как нам сообщили, был вынужден оставить волоки и теперь отступал нам навстречу.
2
Вот и сбылась моя мечта – я теперь точно знаю, кто мои родители. Я также знаю, кем для меня был Хальдер. Ну и что? Разве я успокоился? Нет и еще раз нет! А так как будто бы всё хорошо. Ночь, я лежу в шатре. Рядом со мной лежит Сьюгред, она крепко спит. А на поляне, у костра, еще сидят и разговаривают. Вот Владивлад что-то сказал. Вот Барраслав ему ответил. А вот теперь Лайм. А вот даже Шуба. То есть разговор как разговор, и если как следует прислушаться, то можно разобрать произносимые ими слова…
Но только что теперь слова! Завтра все решится без всяких слов. Кнас, донесли лазутчики, уже совсем близко от нас. С ним толпы толп. А нас – просто смешно сказать. Но мы их достойно встретим! Потому что Лайм пообещал…
Нет, правильней будет называть его вот как: почтенный Лайм. Даже почти наипочтенный. Потому что сам Аудолф Законоговоритель, когда он вручал Лайму пузырек с тем колдовством, пообещал ему, что если он меня убьет, то тогда вся Окрайя будет именовать его наипочтенным. Но Лайм не сделал этого, и поэтому получилось так, что он то колдовство в пузырьке в целости и сохранности доставил через море в Уллин, к Владивладу. И Владивлад – вполне возможно, что он прав, он ведь сын колдуна и сам тоже колдун, – и Владивлад считает, что если использовать Лаймово колдовство все без остатка, то этого должно вполне хватить на всех криворотых, хотя, как все говорят, их неисчислимое множество. Вот мы завтра это и испробуем, завтра посмотрим, чего больше – колдовства или их. Хотя Барраслав, как я знаю, очень сомневается в этой затее.
Лайм, кстати, тоже сомневается. Да он всегда такой: пришел ко мне – и сомневался, пришел к Владивладу – опять тоже самое. Но завтра, он сказал, поступит так: выйдет вперед и расстегнет ворот рубахи, достанет из-за пазухи этот волшебный пузырек… То есть это он так хочет сделать. Но Владивлад сразу сказал, что надо это делать совсем по другому. А Шуба, тот сказал, что они оба не правы, а правильно будет так, как сейчас скажет он. И сказал. Но Барраслав даже и слушать об этом не захотел, сказал, что это варварство, и предложил свой способ. А пока Шуба с ним спорил, тут уже и моя Сьюгред, не утерпев, тоже начала давать советы! Только один я молчал, потому что, по правде говоря, мне уже все равно, чем всё это завтра кончится. Вот только бы Барраслав не оплошал! Да я еще я думаю про Сьюгред, я о ней очень много думаю! Хотя, может, зря, потому что Владивлад пообещал…
Однако, как я замечаю, вы не совсем понимаете, в чем тут дело. Тогда я лучше начну рассказывать всё по порядку.
Итак, когда мы прибыли из Гортига в Уллин и уже совсем было изготовились к битве, и так же и уллинцы тоже имели одинаковое с нами желание биться… Как вдруг их ярл Владивлад повел себя уж очень неожиданным образом – он выступил вперед и начал говорить мне весьма приветливые слова, он даже назвал меня братом, а потом стал звать меня к себе на капище. Я был очень сильно удивлен, но, тем не менее, согласился с этим его предложением. Потом, уже на капище, мы вместе с ним возлагали щедрые дары, после чего наши дружинники – то есть мои и его – расселись за столы и начали пировать. А мы – ярл Владивлад и я – уединились в Хижине. И только уже там я понял, в чем дело: ярл Владивлад подробно рассказал мне все, как есть, а после утверждал, что колдовство, которое принес с собой Лайм, поможет нам достойно потягаться с криворотыми и даже одержать победу, и мы изгоним их, я тогда опять приду в Ярлград и опять буду старшим ярлом, а он, ярл Владивлад, будет как и прежде стоять при моем стремени. Ну, и так далее. То есть он тогда был необычайно многословен и щедр на обещания…
А я молчал! Я же его уже не слышал. Потому что я стоял возле очага и, глядя на огонь… видел в нем самого себя! Там, в огне, я был двухлетним несмышленым ярличем – стоял, прижавшись к ярловой. А рядом с нами стоял ярл. Ярл – это был Ольдемар. А ярлова – это его жена Олисава. Значит, так понял тогда я, они и есть мои настоящие родители. Но кто же тогда ключница?! И тогда кто ее муж и кто тот мальчик, который, стоя у реки, увидел в отражении воды, как убивают ярлича, то есть меня?! Вот о чем тогда думал я…
И с того раза я все время думаю только об этом! Хотя я прекрасно понимаю, что сейчас об этом думать не совсем уместно. Ведь же что теперь кругом творится! Ярлград сожжен, Хрт и Макья убиты. И Верослава убит, и Судимар, и Стрилейф! И их дружины – все. И воеводы – тоже все. А уже если говорить о простых людях, то их никто не считает, о них только говорят, что они порублены в бесчисленном числе, и так же бесчисленно пожжено их домов. А криворотые уже стоят на волоках! Нет, они там были уже позавчера, то есть теперь они уже на полдороги к Уллину. И получается, что прав Владивлад – что теперь совсем не время думать о себе, ибо теперь уже сама наша Земля может вот-вот погибнуть, и, значит, нужно всем спешно сходиться заодин, и Лайм так Лайм, и колдовство так колдовство, но нам бы сперва выстоять, а после опрокинуть криворотых, и гнать их, и рубить – всех до единого! А после вернуться в Ярлград, сесть на почетную скамью, опять называться старшим ярлом…
Ну и что? Ведь я им уже был! Но радости от этого не чувствовал. А, как и теперь, я мечтал только об одном: узнать, кто я такой и кто мои родители. И ради этого я убил Хальдера, ушел в Окрайю, бился с Винном, и было еще много всякого другого… И только уже здесь, три дня тому назад, я видел ключницу и самого себя, теперь я вижу ярлову и самого себя. Так, может быть, еще через три дня…
Опять три дня! Я даже вздрогнул! Потому что сразу вспомнил вот что: три дня вверх по реке от Уллина, в поселке, в крайней хижине…
И я зажмурился, потом медленно, очень осторожно открыл глаза…
И увидел тот самый очаг – на Уллинском капище, в хижине. В очаге горел огонь, но теперь в этом огне я уже ничего не видел. Зато из-за спины я опять услышал голос Владивлада. Владивлад говорил:
– … А остальное все уже готово. Так что, сам видишь, сборы будут скорые. И Барраслав спешит! Поэтому, я думаю, мы встретимся с ним примерно где-то на полпути. То есть три дня до этой встречи нам осталось!
Три дня, он говорит, подумал я. Опять три дня! Три дня вверх по реке от Уллина! Я обернулся, посмотрел на Владивлада. Он встал, сказал:
