— Хуже, чем раньше?
— Хуже.
Мужчина подошел к двери.
— Обожди минутку, — сказал он. — Я сейчас вернусь.
Он вышел. Сначала Амар застыл в кресле. Потом встал и подошел к кровати, внимательно осмотрел наволочки. Даже в полутьме они были видны, эти пятна красной помады, которой шлюхи и христианки мажут себе губы, и тяжелый цветочный запах невидимым облаком повис над постелью. Амар снова сел в кресло.
Дверь открылась, вошел мужчина. Только теперь Амар заметил стоявшие возле двери чемоданы.
— Что ж, я рад, что ты пришел.
— Я тоже.
— Если б ты немного опоздал, мы бы уже не увиделись. Мы уезжаем в Касабланку.
Все было в порядке, потому что мужчина все еще стоял перед ним, и Амар не мог до конца поверить, что, едва отыскав его, так скоро потеряет. Если Аллаху было угодно снова свести их, то не для того же, чтобы, поговорив пять минут, они снова расстались. На тихой улице с громким стуком хлопнула дверца машины.
— Вот и такси, — нервно произнес мужчина, даже не посмотрев сквозь ставни. — Амар, поверь, мне очень неприятно об этом просить, но не поможешь ли ты нам еще раз перенести вещи? В последний раз.
Амар вскочил. О чем бы мужчина ни попросил его, он всегда будет счастлив повиноваться, в этом не могло быть сомнений.
Пока он один за другим сносил вниз чемоданы, француженка и здоровяк наблюдали за ним через маленькое окошко своей комнаты, храня враждебное молчание. Когда вещи уложили в машину и Амар, у которого от усилий снова немного кружилась голова, стоял радом с мужчиной у края тротуара, в дверях показалась женщина — Амар раньше не замечал, что она так красива, — и направилась к ним. Улыбнувшись Амару, она сделала вид, что со страхом глядит по сторонам, потом указала на него. Широко улыбнувшись в ответ, Амар показал, что ничего не боится.
— Может, подбросить тебя куда-нибудь? — спросил мужчина. — Мы поедем по мекнесской дороге. Не думаю, что тебе это очень поможет…
— Да! — сказал Амар.
— Хочешь? — удивленно переспросил мужчина. — Mezziane. Садись вперед.
Амар уселся рядом с шофером, евреем из меллаха.
Женщина уже сидела сзади, мужчина устроился рядом. Когда они доехали до конца авеню де Франс, мужчина спросил:
— Хочешь, высадим тебя здесь?
— Нет! — ответил Амар.
Они поехали дальше, миновав заправочную станцию, по длинной дороге, ведущей к магистрали. Высокие эвкалипты быстро мелькали по сторонам, и насекомые жужжали на все лады. Мужчина с женщиной сидели молча. В маленьком зеркальце, чуть выше уровня его глаз, Амар видел, как мужчина ласково гладит руку женщины, безвольно лежащую на колене.
Когда они были уже недалеко от магистрали, мужчина наклонился к шоферу и велел ему остановиться. Амар не двигался с места. Воздух в машине успел накалиться, и даже в открытые окна не тянуло прохладой. Мужчина тронул его за плечо.
— El hassil, b'slemah, Amar, — сказал он, протягивая руку, так что она оказалась прямо перед лицом Амара. Амар медленно потянулся, крепко схватил руку мужчины и, обернувшись, пристально посмотрел на него. Про себя он держал наготове фразу: «Иншалла, rahman er rahim».
— Я хочу поехать в Мекнес, — тихо сказал он.
— О, нет, нет! — воскликнул мужчина, весело смеясь и тряся руку Амара. — Нет, Амар, так не пойдет. Даже отсюда тебе далеко возвращаться, сам знаешь.
— Возвращаться куда? — спросил Амар, не повышая голоса, по-прежнему глядя мужчине прямо в глаза и не выпуская его руки, которую тот отчаянно тряс, стараясь вырваться. Выражение его лица изменилось: оно выглядело смущенным, раздраженным, почти сердитым.
— До свидания, Амар, — твердо сказал он. — Я не могу отвезти тебя в Мекнес. Нет времени.
Если бы он сказал: «Я не могу взять тебя с собой», Амар бы понял.
Мотор молчал, и бесконечный стрекот цикад звучал очень громко.
— Моя мать там, — пробормотал Амар, не зная, что еще сказать.
Женщина, которая, казалось, не понимала, что происходит, улыбнулась ему, подняла руки, словно целясь, и воскликнула: «Бух! Бах!» Затем, как бы заняв позицию за воображаемым пулеметом, быстро протарахтела: «Тра-та-та-та!» — и, закончив свою пантомиму, ткнула указательным пальцем в Амара. Мужчина слегка подтолкнул ее и покосился на шофера. Потом он что-то сказал ему, шофер перегнулся через Амара и распахнул дверцу, выжидающе на него глядя.
Амар отпустил руку мужчины и вышел из такси, понурив голову. Он посмотрел на свои сандалии, впечатавшиеся в раскаленный липкий гудрон, и услышал, как сзади хлопнула дверца.
— B'slemah! — крикнул мужчина, но Амар был не в силах на него взглянуть.
— B'slemah! — эхом откликнулась женщина, но Амар по-прежнему не мог поднять глаз. Заурчал мотор.
— Амар! — крикнул мужчина.
Машина тронулась с места, сначала неуверенно, но все быстрее набирая скорость. Амар знал, что они глядят на него через заднее окно и машут ему на прощанье, но он стоял, все так же опустив голову, видя только свои сандалии и черный гудрон вокруг них. Шофер свернул на магистраль, сменил скорость.
Амар побежал за машиной. Она все еще маячила впереди, стремительно удаляясь. Ему было никогда не догнать ее, но он бежал, потому что ничего не оставалось делать. Сандалии его жутко шлепали по жесткому полотну дороги, он скинул их и побежал бесшумно и легко. На какой-то миг им овладело ликующее чувство, что он летит по воздуху вслед за машиной. Она не могла не остановиться. Он видел две головы в прямоугольнике окна, и ему показалось, что они оглянулись.
Доехав до поворота, машина скрылась из виду. Амар продолжал бежать. Когда он добежал до поворота, дорога была пуста.
