— А как ты оцениваешь шансы, Кунгас? Ты же профессионал. Как ты считаешь, принцесса и ее… э… похитители будет пойманы?
— Только один похититель, полководец.
— Один? — полководец нахмурился. — Как я слышал, дворец атаковала целая банда головорезов. Судя по слухам, дворец стал местом жуткой бойни.
— Бойни? О, да. На самом деле бойни. Дворецкого, трех высокопоставленных священнослужителей и двух охранников-махамимамсов задушили. Одиннадцать жрецов и махамимамсов зарезали в своих постелях — очевидно, им перерезали горло бритвой. Жреца и махамимамсу убили в большом зале. Голыми руками. Трех махамимамсов зарезали перед входом в покои. Жреца и шестерых охранников-махамимамсов — в прихожей перед спальней. В основном ножом. Еще двоих махамимамсов непосредственно в спальне принцессы. Работа наемного убийцы, хотя…
— Хотя?
Кунгас сделал быструю оценку. Частично оценка основывалась на воспоминаниях о воплях Венандакатры, недовольного полководцем. Но в основном — на тонком юморе в голосе полководца, когда он использовал слово «похитители».
— Ну, так получилось, что я сам осматривал место… э, преступления. По приказу господина Венандакатры. Поэтому я и сказал «один похититель». Всю операцию провел один человек.
— Один человек? — переспросил полководец, но не казался особо удивленным.
Кунгас кивнул.
— Да. Один человек. Не группа лиц. Судя по оставленным следам. Один, без помощников. Его зовут Рагунат Рао. Пантера Махараштры — так его иногда называют. Или Ветер Великой Страны. Есть и другие имена. Это был он. Я уверен. Известна его личная привязанность к принцессе. В Индии не более трех — может, четырех наемных убийц такого класса. И ни один из них так не владеет голыми руками и ступнями.
Кунгас чуть не скорчил гримасу.
— Никто так не умеет дробить кости и корежить тела. Двое махамимамсов, убитых в спальне принцессы, были также убиты голыми руками. Но удары, хотя и умелые, не наносились с той звериной яростью, свойственной Пантере.
Полководец нахмурился.
— Но… ты же сказал: один человек…
— Принцесса. Их убила она. Понимаешь, ее обучал сам Рагунат Рао. По крайней мере я так считаю. Я много раз видел, как она танцует, в те долгие дни, когда охранял ее. Она прекрасно танцует, но… в ее движениях всегда было что-то… запах, привкус наемного убийцы. А в Амаварати, в конце осады, она убила нескольких йетайцев, которые набросились на нее у нее в покоях. Одного из них после того, как ее разоружили.
Глаза полководца округлились. Слегка.
Кунгас склонил голову и уставился в землю. Когда он заговорил вновь, его голос был таким же твердым, как и лицо.
— Что касается твоего первого вопроса — поймают ли их. Да. Поймают. Их положение безнадежно.
— Почему ты так уверен?
Кунгас пожал плечами и поднял глаза.
— Она только девочка, полководец. Принцесса. Да, не такая принцесса, как все остальные. Принцесса из легенды. Но тем не менее на нее никогда не велась охота. У нее нет опыта, подготовки и умения. Она не сможет убежать от тысячи мужчин, преследующих ее по лесам и горам.
Кунгас покачал головой, предупреждая следующий вопрос полководца.
— Это не играет роли. Даже если Рагунат Рао будет помогать ей и вести ее, она… — он замолчал. — Я уверен: ты когда-то принимал участие в охоте, в большой группе.
Полководец кивнул.
— Поэтому, если бы Рагунат Рао был один, не сомневаюсь: он бы обхитрил преследователей и ушел от них. Но даже для него задача была бы чрезвычайно сложной — когда за ним по пятам идет такое количество охотников. А тут его обременяет принцесса, — Кунгас снова пожал плечами. — Это просто невозможно. Нет, их поймают.
Кунгас заметил, как полководец глянул в сторону. Казалось, он слегка напрягся. Возможно.
Кунгас проследил за направлением его взгляда. Последние члены группы иностранцев приближались к паланкину. Молодой чернокожий принц из Аксумского царства со своими женщинами.
Кунгас слышал рассказы о принце. О его неуемной похоти и безжалостности в отношении наложниц. Кунгас по большей части не обращал внимания на такие рассказы. В основе слухов об особах королевской крови и знатных господах часто лежала злоба и зависть. Поэтому Кунгас относился к ним с недоверием.
Но, наблюдая, решил, что в рассказах есть доля правды. Женщины определенно боялись его. У всех были закрыты лица, смотрели они в землю. Казались очень покорными, робкими и несчастными созданиями. Начисто отсутствовали веселые возбужденные любопытные взгляды молодых девушек или женщин, отправляющихся в путешествие.
Одно женское лицо Кунгас все-таки рассмотрел. Она тихо плакала, ее успокаивала вторая, обнимавшая ее. Вторая вела ее. Принц внезапно дал подзатыльник одной из других женщин в группе. Потом последней в группе. Заставил женщин поторопиться, просто сорвав на них свое недовольство и нетерпение. Но, очевидно, молодой принц не очень сердился. Он был крепко сложен, если и не отличался гигантским ростом. Широкоплечий, с мощной грудной клеткой, очень мускулистый. С таким телом он мог бы ударить так, что девушки не удержались бы на ногах. А тут создалось такое впечатление, что они даже не почувствовали удара.
Одну девушку подняли в паланкин. Ей помогал чернокожий солдат, явно служивший погонщиком слонов. Затем подняли другую, плачущую.
— Насколько я понимаю, они все — маратхи, — заметил Кунгас, чтобы просто поддержать разговор.
Полководец кивнул.
— Да, принцу Эону нравятся представительницы этой народности. У него целая группа этих созданий. — Легкий смешок. — На самом деле я точно не знаю, сколько их у него. Никто не может уследить за их количеством.
Третья девушка, та, которая успокаивала плачущую, приготовилась забираться наверх. Маленького роста. Гораздо более смуглая, чем средняя маратха. Очень гибкая. Кунгас восхитился грациозностью, с которой девушка взялась за руку погонщика и стала взбираться на огромного слона. Вытянула голую ножку…
«Великолепная танцорка. Такая невероятная грациозность. Гибкая, плавная. И меня всегда поражали ее ноги. Самые красивые ножки, которые мне довелось видеть. Очень живые и подвижные. С высоким подъемом, узкой пяткой, идеальной формы».
Девушка скрылась в паланкине. За ней последовали четвертая и пятая.
Принц залез последним и задернул шторки.
Кунгас застыл на месте, как столб. Он не мог ничего с собой поделать. С телом и лицом. Его лицо всегда напоминало железную маску перед лицом опасности.
Он почувствовал напряжение полководца, стоявшего рядом. За своей спиной услышал движение телохранителей. Они придвигались к нему. Со спины.
«Это может оказаться самым опасным моментом в моей жизни».
У него была трудная жизнь, и часто приходилось принимать решения. В эту секунду Кунгас принял самое легкое решение из всех, которые когда-либо принимал. И, думал он, возможно, самое лучшее — определенно самое чистое — в общем-то зря потраченной жизни. Он также немного гордился тем, что его собственное выживание не играло никакой роли в принятии решения.
