Она уже задремала, когда зазвонил телефон. Часы на ночном столике показывали без четверти двенадцать. Звонки смолкли. Стаффан или дети воспользовались бы мобильником, так что это не они. Биргитта погасила свет. И тут телефон зазвонил опять. Она вскочила с постели, поспешила к письменному столу, сняла трубку.
— Биргитта Руслин? Извините за поздний звонок. Вы узнаете меня?
Голос звучал знакомо, но сразу сообразить, кто это, она не могла. Мужчина, причем пожилой.
— Нет, не вполне.
— Стуре Херманссон.
— Мы знакомы?
— Что знакомы, пожалуй, не скажешь. Но несколько месяцев назад вы заходили в мою маленькую гостиницу «Эдем», в Худиксвалле.
— А-а! Да, помню.
— Извините за поздний звонок.
— Вы уже извинились. Полагаю, у вас ко мне дело?
— Он вернулся.
Стуре Херманссон понизил голос чуть не до шепота. И тут она поняла, о чем он толкует.
— Китаец?
— Именно.
— Вы уверены?
— Совсем недавно пришел. Номер заранее не заказывал. Я только что вручил ему ключ. Он сейчас там, в двенадцатом номере, как и прошлый раз.
— Вы уверены, что это он?
— Пленка-то у вас. Но по-моему, он. По крайней мере, записался под тем же именем.
Биргитта Руслин пыталась сообразить, что надо делать. Сердце билось как безумное.
Стуре Херманссон вывел ее из задумчивости:
— И еще кое-что.
— Да?
— Он спросил о вас.
У Биргитты перехватило дыхание. Страх вырвался на волю, захлестнул все ее существо.
— Это невозможно.
— Я плохо говорю по-английски. Сказать по правде, не сразу понял, о ком он спрашивает. Он произнес ваше имя как «Билгитта Луслин».
— И что вы ему ответили?
— Сказал, что вы живете в Хельсингборге. Он вроде как удивился. Видать, рассчитывал, что вы из Худиксвалля.
— Что еще вы сказали?
— Дал ему ваш адрес, вы ведь оставили мне его и попросили дать знать, ежели что. Вот я и звоню.
Черт тебя побери! — подумала Биргитта. Ее охватила паника.
— Окажите мне услугу, — сказала она. — Позвоните, когда он выйдет. Пусть даже ночью. Позвоните.
— Вы, наверно, хотите, чтобы я сообщил ему, что созвонился с вами?
— Нет-нет, не надо.
— Ладно. Я ничего ему не скажу.
Разговор закончился. Биргитта Руслин совершенно не понимала, что происходит.
Хун нет в живых. Человек с красной ленточкой вернулся.
36
Около семи утра, после бессонной ночи, Биргитта Руслин позвонила в гостиницу «Эдем». Долго слушала гудки, трубку никто не брал.
Всю ночь она старалась побороть страх. Если бы Хо не приехала из Лондона и не сообщила о смерти Хун, она бы вряд ли так остро отреагировала на ночной звонок Стуре Херманссона. Он не перезвонил, значит, ничего не случилось, твердила она себе.
Китаец, наверно, по-прежнему спит.
Биргитта подождала еще полчаса. Ей предстояло несколько дней без слушаний, и за это время она надеялась разгрести накопившуюся бумажную работу, а также приступить к подготовке приговора вьетнамцам, продумать, каких сроков заслуживает эта четверка.
Зазвонил телефон. Стаффан, из Фуншала:
— Мы собираемся в поход.
— По горам и долинам? По красивым тропам среди цветов?
— На паруснике. Мы нанялись на большую яхту и уйдем в море. Есть риск, что дня два телефонной связи не будет.
— Куда поплывете?
— Куда-нибудь. Это дети придумали. Мы нанялись на яхту как неквалифицированные члены экипажа, вместе с капитаном, коком и двумя матросами.
— Когда отчаливаете?
— Мы уже в море. Погода прекрасная. Только, увы, нет ветра.
— Спасательные шлюпки там есть? Спасательные жилеты вам выдали?
— Ты нас недооцениваешь. Пожелай нам приятных деньков. Если хочешь, привезу тебе баночку с океанской водой.
Связь была скверная. Под конец обоим пришлось кричать. Биргитта отложила телефон и вдруг пожалела, что не поехала с ними, наперекор разочарованию Ханса Маттссона и досаде коллег.
Она снова набрала номер «Эдема». На сей раз было занято. Подождала, через пять минут попыталась снова — все те же короткие гудки. За окном погожий весенний день. Пожалуй, можно одеться полегче, что она и сделала. В «Эдеме» до сих пор занято. Ладно, решила она, позвоню из конторы. Но, заглянув в холодильник и составив список покупок, перед уходом все-таки опять позвонила в Худиксвалль.
Ответил женский голос с акцентом:
— Гостиница «Эдем».
— Стуре Херманссона, пожалуйста.
— Нельзя! — выкрикнула женщина и разразилась истерической тирадой на чужом языке, который Биргитта приняла за русский.
Затем трубку вроде бы уронили на пол. Однако тотчас же подхватили, и Биргитта услышала мужской голос. Швед, говорит на местном диалекте:
— Алло!
— Мне нужен Стуре Херманссон.
— Кто его спрашивает?
— А с кем я говорю? Это гостиница «Эдем»?
— Она самая. Но со Стуре поговорить нельзя.
— Мое имя — Биргитта Руслин, я из Хельсингборга. Вчера около полуночи Стуре Херманссон звонил мне. И обещал связаться со мной еще раз сегодня утром.
— Он мертв.
Биргитта едва не задохнулась. Секунда дурноты, наверно спазм.
— Что случилось?
— Мы не знаем. Похоже, напоролся на нож и истек кровью.
— С кем я говорю?
— Меня зовут Таге Эландер. Почти как старого премьера, только без «р». У меня обойная мастерская по соседству. Уборщица его, русская, прибежала ко мне несколько минут назад. Ждем «скорую» и полицию.
— Его убили?
— Стуре? Господи, да с какой стати? Напоролся на кухонный нож. Ночью был тут один, так что, если и звал на помощь, никто не слышал. Очень печально. Такой симпатичный человек.
Биргитта усомнилась, правильно ли поняла Эландера.
— Он был в гостинице не один.
— Как — не один?
— Там же постояльцы находились.
— По словам русской, гостиница пустовала.
— Один постоялец у него точно был. Он сам мне вчера сказал. Китаец, поселился в двенадцатом номере.
— Ну, может, я неправильно понял. Сейчас спрошу.
