class="p1">- Защита – у кого какая есть. Всем поставить и держать, ясно? Сейчас посмотрим, кто на нас идёт, и что мы против них можем.
Из провала по лестнице поднимались тени, они даже были отдалённо человекообразными – голова, тело, конечности. И они шли к нам, и что-то вроде красных глаз таращилось прямо на нас.
А потом те, кто шёл впереди, напали.
26. Против неведомого
Я со страху даже про защиту позабыла, потому что, сами понимаете, жизнь меня к такому не готовила. Мало мне было нежити в подвале, потом тёмной твари, потом другой нежити, дружелюбной, потом дикарей-постояльцев, потом морозов, потом зарвавшихся чиновников, а теперь вот ещё какая-то неведомая хрень припожаловала. Что делать-то?
- Защиту, немедленно, - бросил мне Анри, и я с внутренним стоном быстро принялась её на себя ставить – потому что никакого другого толка от меня вовсе не было.
А от всех остальных, не поверите, был. Да немалый.
Военные жгли приближающихся тварей. Те подходили и замахивались руками, пинали нашу защиту ногами и пытались достать нас чем-то вроде кнутов и длинных копий, но наша защита держала. Ещё из красных глаз временами вылетали молнии, и вот эти молнии как раз причиняли наибольший урон нашим волшебным щитам – точечно, но пробивали. Я сама прохлопала ушами, повертела в разные стороны головой и пропустила такой удар – при встрече с моим щитом алая стрела зашипела и сгорела, но я отчётливо ощутила дыру, вот прямо ощутила. Сквозняк в неё задул, что ли? Только не было никакого сквозняка, вот совсем.
Дыру я залатала, вторую тоже. Осмотрелась. Потому что это я в серединке стою, как самая бесполезная, а все остальные-то бьются!
Анри поражал тварей точно и размеренно – вдох, удар, вдох, удар. Твари сыпались прахом, но на их место из подземелья пёрли новые. Сколько ж их там накопилось за годы и века и тысячелетия?
Платон Александрович делал примерно то же самое, только более рьяно – костерил нападавших, на чём свет стоит, запускал в них то рой огненных звёзд, то поток пламени, то прицельные молнии с обеих рук. Рядом с ним Ульяна задувала, отгоняла, доносила заряды до врага, что-то запутывала у них под ногами.
Астафьев тоже отстреливался – не так часто и обильно, как двое военных, но прицельно и без промаха.
Каданай делал что-то, что ускользало от моего понимания. Но от его точных жестов твари так же точечно валились по одному, а упав, обращались в прах.
Асканио делал разное. Он неплохо отстреливал нападающих по одному, подсекал вихревыми потоками, вроде Ульяны, а ещё что-то приговаривал на непонятном мне языке. И эти приговоры тоже имели силу – ничуть не меньшую, чем огненные удары военных. Твари валились и кончались.
А Северин делал что-то, по моему мнению, запредельное – из его обеих ладоней выстреливали мертвенно-серые щупальца, и одно лишь прикосновение такого щупальца мгновенно обращало красноглазых тварей в кучки пепла.
Дуня же стояла рядом со мной, и от её рук струился слепяще-белый свет. Она подпитывала и лечила.
Нас захватили врасплох посреди залы, может быть, встань мы у стены, нам было бы проще. Но мы стояли почти в самом центре, и нам оставалось только отчаянно защищаться во все стороны. Именно защищаться, перейти в нападение не выходило никак. Красноглазых тварей было слишком много. На место уничтоженных по лестнице тут же поднимались новые.
- Северин, снимай амулет, - скомандовал Анри. – Всем усилить защиту.
Я не поняла про амулет, но наш юноша понял, и вправду что-то снял с шеи и сунул в сумку на поясе. И что тут началось!
Если раньше серые щупальца вырывались из его ладоней, то теперь, как мне показалось – из всего его тела. Много, очень много, и Северин с боевым воплем врезался в самую гущу врага. Я прямо рот открыла, потому что никогда в жизни такого не то, что не видела, а и вообразить не могла. Все же и Женя, и Лёшка играли в какие-то игры, и там всё время кто-то кого-то бил. Только здесь это было – по настоящему. И если бы кто-нибудь увидел вот такой безумный бой, то… это была бы великолепная игра, которую можно было бы хорошо продать и озолотиться.
Рехнулась, матушка, да? О чём думаешь, дурная?
Северин нанёс врагу немалый урон, он ввинтился в их ряды и преуспел, только вот Астафьев и Платон не сообразили мгновенно сомкнуть строй, когда он пошёл в атаку, и Анри проглядел – это было ровно за его спиной. И получили за то мы все.
Первым достали Астафьева. Он повалился нам под ноги, Дуня бросила на него какую-то защиту, а он приоткрыл глаза и прохрипел:
- Перекидывайся, дура! Всем проще будет! Лучше справишься! - и закрыл глаза.
Дуня сделала вид, что не слышала, и прицельно отстрелила двух тварей.
- Госпожа, он прав, перекидывайтесь, - скомандовал Анри.
Ну, тут было не грех и послушать, правда? Дуня и послушала. Повела плечами красиво, голову опустила, спину выгнула… и распрямилась медведицей. Да как ринулась вперёд с рёвом и рыком, не хуже Северина.
А следом за ней и Каданай перекинулся – громадный волчище, зубы так и клацнули – и в прыжке подмял под себя троих.
Я залюбовалась и зазевалась, и мне под лопатку что-то как долбанётся! Это было неожиданно и больно, я не удержалась на ногах и неуклюже завалилась на колени… и не сразу заметила охватившее всю меня алое сияние.
Что за чёрт? Не поняла, совсем не поняла. А потом пригляделась… Сияние шло из-под слоёв моей одежды, там висел камень, который подарил мне Анри. Амулет от его дальних предков-нелюдей. Алые стрелы попали в меня ещё пару раз… и были поглощены моим нерушимым щитом. Хоть что-то хорошее. Можно подниматься и не мешаться под ногами добрым людям.
Я уверовала в неуязвимость, огляделась – а что я вообще могу-то? Ведь могу, правда же? Додала целебный импульс Асканио, ещё один такой же еле дышавшему Астафьеву, потянулась далеко, к воде, подумала о горячей воде, а не какой-то там, и швырнула плюху прямо в тех, кто поднимался по наши души из неведомого подземелья. Одну, вторую… а потом услышала сзади странное.
Наша бесстрашная Ульяна, опустив безвольно руки, стояла перед возвышавшейся над ней красноглазой тварью и тоненько, неуверенно говорила:
- Елисеюшка, ты ли это?
Тварь была, как тварь, как все они
