губы. Как она стала прозрачна. Это сражение далось ему очень непросто. Он либо истощён, либо ранен. Столкнись я с ним таким в первую нашу встречу и вполне мог бы силой выбить у него всё, что хотел.
Так, может, и нет в его действиях второго смысла, может, он ничего и не задумал против меня?
Короткая концентрация, сияние обращения перед руками и в начавшую формировать руки Марионетку влетает огромное Штормовое Копьё. Риск, конечно, но внешне по нему не определить, что это техника Империи.
Копьё пробило насквозь уродливую и грубую фигуру Марионетки, оставив после себя дыру размером в голову. Но она тут же начала медленно затягиваться, смыкая края.
Старик прикрикнул:
— Не расходуй силы зря. До момента слияния души Жука и крови Марионетка почти неуязвима. Я же сказал — нужно уничтожить все тела в пределах формации.
Я кивнул и спросил:
— А что с твоей силой, старик? Может, тебе дать духовных камней?
Он коротко повёл головой:
— Нет. Моя рана повлияла и на скорость восполнения. У нас нет малой палочки, чтобы медитировать над камнями.
Так, значит, так. Но ещё одну деталь о его ране я отложил в памяти. Выходит, эти земли ему подходят и в этом? В любом другом месте у его противников было бы преимущество?
Марионетка поднималась там, где тела лежали особенно густо, едва ли не в два слоя. Наверное, здесь схлестнулись освобождённые от Указов с теми, кто был верен Жукам или носил контракты. Сражались они яростно, сходясь в битве лицо к лицу. Тут и там из мёртвых тел торчали мечи и копья.
Запах крови был таким густым, что ощущался на языке и я не был уверен, что в этом вина формации Марионетки. Сектанты обошлись и без неё, щедро залив камни своей кровью. В воздухе кружили птицы, привлечённые запахом смерти.
Марионетка, больше похожая на багряный столб с кривыми лапами, начала стремительно меняться. Её основание будто треснуло, разделившись на две ноги, тело принялось обрастать деталями. Вдох и она теперь больше напоминала только что освежёванного безголового человека, на котором можно увидеть каждую мышцу.
Старик выдохнул:
— Пора.
Вскинул руки. Я уже узнавал эту технику по символам обращения — птицы.
Сам я отбросил тело мертвеца и вбил в камень плит, на которых не было и следа крови, Флаг Призрака. Приказал:
— Убей эту штуку!
Сам я решил проверить Указы. И начал с самого действенного.
Смерть.
Эта печать заставила меня зарычать:
— Аргх-х!
Очень и очень тяжело. Я удерживал печать вдох, а затем развеял её, чтобы не тратить понапрасну силу души.
Призрак замер перед Марионеткой, его руки исчезли, размылись серым пятном, с такой скоростью он бил Марионетку кулаками. От каждого его удара во все стороны летели капли крови, но Марионетка не обращала на это никакого внимания.
Жаль. Выходит, что Призрак не может выпить жизнь этой штуки? Её защищает сама формация? Или это возможно только тогда, когда силы противников сопоставимы?
Двухцветная печать?
Та же невообразимая тяжесть.
Я стёр и этот Указ.
Вот же дарсов старик Тизиор. Всё точно так, как он и говорил. Мне не по зубам эта штука, точно так же, как не по зубам и Призраку.
Вторя мыслям в моей голове, старик рявкнул:
— Хватит заниматься ерундой! Сражайся!
Марионетка уже отрастила голову, немного выпрямила свои длинные крючковатые лапы и первым же взмахом снесла Призрака, отправив его в полёт через всю площадь.
Я, открыв в изумлении рот, проводил взглядом его истекающую туманом фигуру. Разве он не пропускает через себя подобные удары, становясь бесплотным туманом?
Видимо, с этим противником это не сработало. Поэтому я захлопнул раскрытый рот и выхватил Крушитель.
Мне попадать под такой же удар не стоит. Не хочу проверять, насколько далеко Марионетка может меня запустить и что станет с моими рёбрами после такого удара, если в Покрове не хватит силы.
Впитавшиеся в мою плоть и меридианы техники словно сами наполняли созвездия, по одному моему желанию.
Вязь Единения на лице и ладонях. Сияние Звёздного Клинка. Синее свечение стихии на стали. Поступь Роака и его же Панцирь на левой руке.
Два вдоха и я уже метался вокруг Марионетки, рассекая её кровавое тело Звёздным Клинком.
Вот только она словно не замечала моих потуг, смыкая разрезы, едва Клинок покидал её тело.
Я лишь яростно оскалился. Ах, значит, так?
Левей, чтобы старику было удобней.
Ноги вросли в камни площади Опорой, руки крепко сжали древко Крушителя, закручивая его лезвие, словно атакующую змею. Сто пятьдесят узлов Звёздного Клинка удлинили сталь призрачным лезвием длиною в двадцать шагов. Оно должно было уничтожать всё на своём пути и сейчас пробило насквозь Марионетку, закручивая кровь её тела водоворотом.
Это ей явно не понравилось, она сбилась с шага, замерла, обернулась ко мне и вскинула руки в защитном жесте.
Больше того — это ей помогло. Мой Звёздный Клинок столкнулся с её лапами и не смог их пробить.
В спину замершей Марионетки влетели птицы старика, сверху на неё рухнул Призрак, вбивая сжатые вместе кулаки ей в голову.
И ничего.
Она даже не дрогнула.
Древко заплясало в моих руках, нанося десятки быстрых ударов в голову, шею, ноги Марионетки. Но её руки-лапы вдруг удлинились, вывернулись, изломались в дополнительных суставах и встретили каждый мой удар.
Я выругался и завопил:
— Старик, как уничтожить эту штуку?
В голове раздался короткий смешок:
«Вовремя ты спросил.»
— Старик, мне не смешно.
«Нанести множество смертельных ран, чтобы исчерпать всю вложенную в неё силу.»
— Множество, это сколько?
«Много. Если хочешь твёрдого ответа, то нужно заново убить всех тех, чью кровь использовали для её создания. И не вздумай дать себя ранить. Марионетка и твою кровь высосет.»
Я снова выругался, поминая дарсов и умника старика.
Убить пару сотен человек? Что может быть проще для мастера Указов? Одна печать и всё закончилось. Я снова на миг накинул на неё печать Смерти и тут же снял её, чтобы не рухнуть от тяжести. Здесь явно так не выходит, дарсова Марионетка...
Дарсова Марионетка вдруг метнула в мою сторону десять алых нитей. Я ушёл Поступью раньше, чем понял, что эти нити её удлинившиеся пальцы.
Я метался по площади, а дарсова Марионетка преследовала только меня, не обращая внимания ни на Призрака, который молотил её в спину, ни на старика, который каждые десять вдохов отправлял в неё очередную птицу.
Нити изгибались в воздухе, атакуя
