тому английские опера справедливо подозревали — их на такие действия и провоцируют. Уж больно демонстративно многие себя вели. А ведь наверняка прибывали и иные — в которых не было заметно ничего ирландского.
Попытались решить вопрос дипломатическим путем. Но отношения САСШ и Великобритании были непростыми. К тому же американцам это было надо? Лишний раз трогать многочисленную и буйную ирландскую диаспору смысла не имело. Да и по большому счету положение было американцам выгодно. Кто уезжал-то? Горячие и рисковые парни. Которые в ином случае пошли бы либо в революционеры, либо в бандиты. Благо и тех, и других в Америке хватало. Так что скатертью дорога.
Попытки же задействовать разведку в Америке, чтобы выяснить тамошние центры ИРА привели к чудовищным потерям агентов. Сухой закон привел к тому, что в САСШ стремительно формировалась организованная преступность. Ирландцы были там не на последних ролях. И кто сказал, что у бандитов не может быть патриотизма? Особенно — если на нём можно заработать. А перспектива имелась. Впервые за много лет появился реальный шанс, что независимость Ирландии удастся вырвать. А вот кто там займет места в деловой сфере — это вопрос.
Так что околачивающихся возле портов агентов валили пачками. И на просто валили, но и вытрясали из них информацию. И валили дальше по цепочке. Власти против этого тоже не возражали.
В общем, в Англии начался период, который впоследствии назвали «свинцовым годом».
На старте большого пути
Честно говоря, я не всегда до конца понимал зачем я делаю некоторые вещи. Нет, ясно для чего я создавал медиа-копорацию. В информационной войне без этого никак. А то ведь в моей истории в СССР двадцатых никаких внятных подобных структур просто не было. Точнее, они имелись во время Гражданской войны, но потом наступил полный бардак. Заново всё создавать пришлось уже Сталину. А на кой хрен я продолжал сохранять сеть своих негласных информаторов — я до конца не понимал. И ведь это было чревато. На наших людей и на меня лично и так доносы писали пачками всюду, куда только можно. А раскрути это дело кто-нибудь из моих недругов — и я нарвусь на о-очень серьезные трендюли. Вплоть до «высшей меры социальной защиты». Но вот почему-то я понимал, что так надо. И вот тут…
В августе 1921 года Сталина назначили Генеральным секретарем ВКП(б). Чтобы было понятно. Это уже впоследствии должность генсека была самой главной в партии. Но таковой она стала вместе со Сталиным. А это время генсек — являлся чисто техническим работником. Кто такой секретарь? Тот, кто помогает начальнику организовывать рабочий процесс. А генсек — это секретарь-референт ВКП(б) в целом.
Потому-то никого это и не насторожило. Даже наоборот — все радовались, что кто-то взял на себя эту головную боль. Между тем Сталин с 1920 года начальствовал и над РАБКРИНом — органом, который должен контролировать действия разных государственных структур. Впрочем, возможно, находись на этих должностях кто-нибудь иной — никаких плюсов этому «иному» они бы не дали. А вот Виссарионовичу…
Вскоре после своего назначения на должность генсека, Сталин пригласил меня. Начал он разговор без предисловий.
— Сергей, насколько я знаю, у вас имеется сеть негласных информаторов, работающих в нашей стране.
— Именно так, Иосиф Виссарионович.
— А так же у вас имеется, как это вы называете, «аналитический центр», который эти сведения обрабатывает.
— Это тоже есть. Причем, те, кто работает с негласными источниками, выделены в особый отдел. Как вы знаете, многие материалы мы предоставляем товарищу Дзержинскому.
— И ваши люди умеют вести негласные расследования…
— Далеко не все. Но кое-кто — может.
Сталин усмехнулся.
— Почти подпольная организация. У меня к вам предложение — несколько расширить область деятельности данных товарищей. И если надо, увеличить их число…
И тут у меня в башке как молния сверкнула! В моей истории Сталин, став генсеком, как раз и начал создавать нечто подобное! Видимо, я об этом читал — и инфа отложилась где-то в памяти. Теперь же Виссарионович решил не увеличивать сущностей, а воспользоваться тем, что уже есть. Благо причин не доверять мне у него не было. Тем более, что я не являлся самостоятельной политической фигурой. А наша структура, которая назвалась теперь ТАСС-РОСТА (бренд терять не хотелось) являлась отличным прикрытием. Было у неё один «уровень сумрака», станет два.
— Это вполне возможно.
— Вот и хорошо. Подумайте над конкретными деталями.
Ну, всё, припыли. Теперь у меня было два варианта будущего. Либо я пройду со Сталиным весь его путь, либо он меня рано или поздно шлепнет как человека, который слишком много знает. Но дело того стоило. Ведь по большому счету, именно сейчас начинался путь СТАЛИНА. Того самого, Великого и Ужасного. Ведь в чем дело-то? Генеральный секретарь занимался в том числе подбором и расстановкой кадров. Сталин очень хорошо понимал то, что он впоследствии сформулировал в железной формуле: «кадры решают всё!». С другой стороны, РАБКРИН позволял контролировать ситуацию в народном хозяйстве. А если при этом имеешь ещё и нормальную информацию о том, что происходит — а значит, кто там на местах чего стоит… Вот тут-то и пойдет потеха. Да уж, хочется дожить и поглядеть, чем всё это закончится.
* * *
Между тем в сентябре началась очередная партийная свара. Она касалась Италии. Там творилось такое… Муссолини и возглавляемую им Революционную социалистическую партию несло в каком-то мало понятном направлении.
Бенито сформулировал свою позицию:
«Есть две Италии. Старая, аграрная, косная и консервативная и новая — индустриальная. Между ними идет борьба не на жизнь, а на смерть».
Веселья добавляло то, что в Италию массово потянулись испанские анархисты. Их там было полным-полно ещё с XIX века. В это время среди них процветал анархо-синдикализм, что было близко к провозглашаемым РСПИ лозунгам. Но главное-то иное. Испанские черно-красные люто ненавидели Католическую церковь, которая в Испании прочно срослась с государством и воспринималась левыми как паразитическая структура. Так что им очень нравились антиклерикальные закидоны чернорубашечников.
Под новой Италией понимался север, который практически полностью контролировался РСПИ. Под второй — остальная часть страны, в которой набирали всё большую силу популяры, которую поддерживали крестьяне. Но там было не всё просто.
В Италии треть из аграриев были батраками, треть — половинщиками, то есть арендаторами, отдававшими половину урожая в качестве платы. Остальные — мелкими фермерами. Безземельные мечтали сами стать фермерами.
На юге Италии имелись и крупные латифундии, на которые облизывались безземельные. Кроме того крестьян дико раздражало, что землю
