показать всем подписчикам в соцсети себя обнаженную! Вот, мол, смотрите, какая я на самом деле!
– Да, Селин? – окликает меня, как только я ставлю ногу на выехавшую подножку. Поднимаю на него глаза и снежинка больно влетает мне в глаз. – Люблю.
О, нет, совсем не больно. Достаточно несколько раз поморгать, чтобы снова увидеть четкое и привлекательное лицо Марка.
– Поехали домой, – говорит мне низким голосом и мое сердце в миг останавливается, чтобы потом с грохотом обрушиться к его ногам.
Эпилог
«Давай же, скажи и я всё решу»
– Ты не видел мою зарядку? Черт, да где же она?!
– Эта? – достает Марк мою пропажу из моего же чемодана. – По-моему, ты слишком нервничаешь. Присядь, выдохни, а я пока разберусь с багажем.
– Я должна проверить, всё ли я взяла.
– Селин, – опускает он руки на мои плечи, – ты взяла всё и даже больше. Пять минут назад я видел, как ты положила в свою ручную кладь когтерезку. Учитывая, что Бармен с нами не едет и остается на попечении у сладкой парочки, мы будем вынуждены оставить этот инструмент дома, ведь в самолет нас с ним не пропустят.
– Нужно отдать его Ирочке. Им с Артемом понадобятся эти ножницы, чтобы Бармен не подрал им всю мебель.
– Бармен воспитанный парень и такими пакостями заниматься не будет. – Марк улыбается и отбрасывает мои волосы за плечи. – Ты что, правда так сильно волнуешься?
– Пф! Да с чего бы! Я просто не ожидала, что…
– Что? Это всего лишь свадьба твоего друга и моей сестры. И ты знала о ней с марта. Разве тебе не хватило пяти месяцев, чтобы свыкнуться с этим обстоятельством?
– Угу. Да! – отмахиваюсь, паршиво изображая занятой вид. – Просто эти перелеты! Предвкушаю шелест бумажного пакетика и озлобленность своего желудка.
– Ты ведь говорила, что тебя не укачивает в самолете. Ты спала, как ангел, когда мы летали на Мальдивы зимой.
– …Ну, да. Просто самолет был, как первоклассный седан представительского класса. Ладно, я пойду переоденусь, потому что нам уже нужно выезжать!
– Стой, стой, стой! – успевает схватить он меня за запястья. Марк с такой внимательностью оглядывает мое лицо, что у меня даже пальцы на ногах становятся пунцовыми. – В чем дело?
– Хочу переодеться. Не полечу же я в Грецию в шортах и майке!
– Я тебя знаю, Селин, – улыбается. – Ты можешь быть рассеянной только в двух случаях: когда я невольно заставляю тебя испытывать определенные желания или, когда ты стараешься что-то скрыть от меня. Как, например, испорченные вещи, которые ты постирала со своими чудесными пушистыми носками.
– Всего один раз.
– Но очень запоминающийся. Говори, что случилось?
– Ничего не случилось, Марк!
– Селин, милая, – смотрит на меня внимательно, – почти у каждой проблемы есть решение, а если его нет, то и не зачем о ней думать. Что случилось? Потеряла кулон?
– Ты же видишь, что он на мне!
– Да, но ты так встревожена, будто потеряла кулон, который я тебе подарил. Давай же, скажи и я всё решу.
– Я не могу.
– Почему? – обводит он терпеливым взглядом пространство вокруг меня.
– Потому что это секрет. Пока что.
На долю секунды Марк замирает, его глаза окрашиваются в оранжевый закат.
– Ты беременна?
– Это первое, что пришло тебе в голову?
– Ты говоришь про укачивания в самолете, хотя этим не страдаешь. Ты рассеяна, думаешь о своем.
– И поэтому я могу быть беременна? Марк! Я пью таблетки!
– Ладно! – поднимает он руки. – Я ничего в этом не смыслю. Тогда, в чем дело?
– Я не могу сказать. Это секрет. И он не мой. И, если что, я не просила, рассказывать мне о нем! Они додумались сообщить об этом мне! Мне – человеку, которому сложно держать такое в себе!
– «Они»? Ради всего святого, Селин, мы уже выяснили, что ты что-то знаешь и очень хочешь мне об этом рассказать, но ломаешься, потому что вроде как кому-то обещала. Я, как никто другой, умею хранить секреты, так что, поделившись со мной, ты обретешь спокойствие, потому что я – твердый тупик.
– Правда тупик?
– Несомненно. Ну, же, любимая, что за секрет такой, что ты места себе не находишь?
– Как ты знаешь, позавчера я встречалась с Лейлой. У нее в ресторане.
– Да, – вспоминает Марк. – Вы выпили вишневый чай, обсудили предстоящую свадьбу… Только не говори, что она передумала и собирается сбежать!
– Очень смешно!
Марк хохочет, давая мне понять, что нет ничего такого, что заставило бы его нервничать так же, как и меня сейчас. Ну, посмотрим.
– Лейла беременна, – говорю, оборвав его смех. – И у них с Зигмундом будет двойня. Её переполняют эмоции, она уже второй месяц хранит молчание и собирается сообщить ему в день свадьбы. А мне сказала, потому что уже не в силах молчать, ведь для нее это такое счастье и она очень хотела с кем-нибудь его разделить. Не сказала тебе, потому что мужчины – самые заядлые сплетники и они не умеют хранить секреты, потому что не знают, что это такое, – объясняю я быстро. – А ещё, вчера на работу ко мне приехала Ирэн…
– Ты шутишь? – едва слышно спрашивает Марк.
– Не-а, – качаю головой. – Ирэн тоже беременна, но узнала об этом вчера утром.
– А ты, случаем, не проверялась? Может и у нас…
– Ты прав! Мне стало намного легче. Теперь я могу ощутить всю радость от двух этих прекрасных событий. Настоящий беби-бум! Вау! Всегда проходила мимо детских магазинов, а теперь буду их завсегдатаем.
– Лейла беременна?
– Да, будущий дядя, – улыбаюсь. – Совсем скоро у тебя появятся племянники или очаровательные племяшки.
– И Зигмунд до сих пор не знает об этом? Два месяца?!
– Свадьба послезавтра. Осталось всего ничего.
– Но это не меняет того, что два месяца он ни слухом, ни духом о том, что скоро станет отцом! Это же неправильно!
– Нас это не касается. Лейла сама знает, что ей делать. И хорошо, что она сказала мне об этом всего два дня назад. Потому что я бы не могла спокойно смотреть в глаза Зигмунду, зная такую новость!
– Чем Лейла думала всё это время?
– Она знает, что делает, – повторяю.
– Она совсем не знает, что делает, раз два месяца молчит о своей беременности. Обещай, что со мной ты так не поступишь, Селин!
– …Ты смеешься?
– Селин, – требовательно смотрит он на меня. – Я хочу узнать как можно раньше, что скоро стану отцом. Я хочу узнать об этом сразу же, как только узнаешь ты.
– …Но я не…
– Селин, пожалуйста. Я отец, как-никак, и обязан узнать об этом в первую очередь.
– Ты сам-то хоть понял, что сказал? –
