ладони. – И как? Понравилось?
– Сложно сказать. Не успел всё как следует разглядеть.
– Не расстраивайся. В спальне у тебя будет возможность разглядеть всё в мельчайших подробностях.
Марк сжимает мои пальцы, задержав на мне деланно серьезный взгляд. Но уже через пару секунд его плечи начинают трястись от смеха, и он просто притягивает меня к себе, заключая в крепкие объятия. Его поцелуй на моей макушке разливается в желудке горячим и ароматным чаем. Зарываюсь лицом в его теплую шею и вдыхаю свой самый любимый аромат – запах его кожи.
– Как прошел день? – спрашивает полушепотом.
– Отлично. Марго показала выпуск?
– Да.
– И-и-и? – задираю к нем голову.
– Класс, – отвечает с улыбкой и целует меня в кончик носа. – Молодец, девочка.
– Ой, ну, что ты! – изображаю смущение. – Это всё моя команда!
– Завтра открытие, – напоминает Марк. – Все придут?
– А то! Девчонки марафет уже с вечера наводят.
– Мм! А ты?
– А я всегда готова, будь то светский выход или так, в магазин за хлебушком.
– В магазин за хлебушком, – усмехается Марк, а потом целует меня так нежно и чувственно, что начинают трещать коленные чашечки. – Ты сказала маме, что прилетишь не одна?
– Нет. Я увидела тебя и меня повело. Как же это мило, правда?
– Не то слово, – усмехается Марк и ослабляет объятия. Ему становится не по себе, когда я нарочно использую всякие сладенькие выражения. – Предлагаю отметить главное на сегодня событие. Вдвоем.
Он сплетает наши пальцы, заставляя предвкушать часы долгожданного уединения легким поглаживающим движением мягких подушечек по ладони. Мы идем к его машине в сотый раз за последний месяц, а я всё ещё не могу привыкнуть, что теперь так будет… Очень надеюсь, что это продлится достаточно долгое время, потому что я ни на секунду не хочу с ним расставаться! Марк считает, что наши отношения исключают романтический подтекст, и я ему в этом подыгрываю. Молча киваю головой, мол, ты прав, хотя смеюсь внутри себя, ведь всё, что он делает для меня и нас пропитано сладкой карамелью нежно-розового цвета. Бывает, лежа в постели, он утверждает, что притяжение – и есть главный инструмент любви, а оно между нами несоизмеримое. Порой Марк так пронзительно смотрит на меня, что кажется, будто с его уст вот-вот сорвется признание, которое я сама с трудом удерживаю в себе. Не хочу торопить события и раскрывать перед ним все карты. Мне кажется, что один месяц это не так много, чтобы заявлять о планах на будущее. Потому что любовь их подразумевает. Ирэн, которая пришла в настоящий шок, когда узнала о наших с Марком зародившихся отношениях, считает, что со дня на день он предложит мне переехать к нему. И пока я сама не знаю, хочу этого или нет… Я понимаю, что живя в одном доме и напротив друг друга, кто-то из нас (скорее всего это я!) может привыкнуть к такому формату отношений. У меня есть свой угол, у Марка свой и лично для меня это гарантия неприкосновенности в моменты, когда я буду нуждаться в одиночестве. Но вот мы идем вместе, держась за руки, а я уже думаю, что завтра ему будет не до меня, а вечер мы проведем порознь, поскольку Марк будет принимать поздравления от родных, близких и друзей, а я буду стоять в сторонке и шептаться со своими коллегами, пока к нам не подойдет Альберт и прямо не спросит: «Какого черта я по-прежнему отрицаю, что виновник вечера не мой парень?» Сложные создания женщины! Сомневаются в желании съехаться любимым мужчиной, зато испытывают тоску по нему даже, когда находятся рядом.
– Завтра на открытие приедут мой отец и Маргарита, – сообщает Марк.
– Это хорошо, – отвечаю, делая вид, что мы говорим о самых обыденных вещах. За одним из наших пока ещё немногочисленных ужинов Марк поведал мне в общих чертах об их с отцом сложных отношениях. Когда-нибудь, я уверена, он раскроется мне чуть больше, чем сейчас, а пока я просто знаю, что у его отца была любовница и, когда его мама погибла в автокатастрофе, тот, спустя несколько месяцев объявил, что собирается жениться на женщине по имени Маргарита. Очевидно, что оба изменяли своим супругам, но не имели возможности построить совместную жизнь, ведь у мамы Лейлы был прикованный к постели муж, а у отца Марка по-настоящему любящая его жена. Марк говорил о маме немного, но и этого было достаточно, чтобы понять, насколько приятной и очаровательной она была. – Потому что будет нечестно, если ты познакомишься с моей мамой, а я с твоим отцом нет.
– Ты этого правда хочешь?
– А ты правда хочешь полететь со мной и увидеть женщину, которая меня воспитала? – улыбаюсь. – Мы вместе всего один месяц и не думаю, что знакомство с родителями предусматривает столь короткий срок.
– И для чего же ещё он короткий по-твоему? – спрашивает, улыбаясь. – Не хочу попасть впросак.
Подходим к заведенной машине, под ярким светом фар пляшут густые снежинки.
– А какие есть варианты?
– Хитрая, – смеется он, бросив взгляд в сторону. – А сама-то не догадываешься?
– Иногда я бываю глупенькой.
– Переедешь ко мне? – спрашивает он прямо. А я-то думала, что мы ещё немного подурачимся.
– Если так подумать, то я уже живу у тебя.
– Не напротив, – улыбается он, согревая ладонями мое сердечко. – А под одной крышей. В одной спальне. В одной кровати. Я хочу видеть твои разноцветные флакончики на полке в ванной и всякий раз поражаться, откуда ты знаешь и помнишь, для чего нужна та или другая. И если ты не хочешь, чтобы я летел с тобой, так и скажи. Я уважаю твое личное пространство.
Его слова пахнут теплом потрескивающего костра. Я всё хочу спросить его, почему и каким образом ему удавалось столько лет оставаться в одиночестве? Таких с руками отрывают на ярмарке жизни! Но потом прикусываю язык и просто делаю вид, что ничего сверхъестественного не произошло. Просто мужчина. Просто красавец. Просто непревзойденный бизнесмен. Просто потрясающий любовник, в котором бурлит столько страсти, что… Да, какого черта, Селин? Жизнь ведь бывает так коротка, а ты всё выстраиваешь вокруг себя «а вдруг», «а если», «а зачем»!
– Люблю, – произношу, нервно притопывая ногой. – И я очень хочу, чтобы ты поехал со мной.
– А как насчет…
– Да, – перебиваю и опускаю взгляд, почему-то ожидая другой реакции на мое признание. – Почему бы и нет.
– Я рад.
Мм. Как мило.
– Да, – оглядываю парковку, ругая себя за излишнюю откровенность. – Можем ехать.
Марк молча кивает и открывает для меня дверцу внедорожника. За эти секунды я успеваю сто тысяч раз пожалеть о том, что сказала. Это же, как
