на Топ-озере, назад тому двадцать лет, прошел другой смелый и ловкий, в бегах омужичившийся солдат Савва Александров.
Он рассказывал, что Антихрист воцарился не чувственно, а духовно, что надо бежать из мира в лес и там от людей скрываться; ему также поверили, и не одни бабы, но и мужики, и не одни филипповцы, но и из православных кое-кто.
В одном селе напал он на праздник, про который он и не слыхивал: праздновали Стенам и Ободверинам, а оказалось, что чествовали день освящения своей местной приходской церкви (Троицкие именины, называли ему такой же праздник в другом месте).
Савву Александрова это привлекло и остановило тут.
В другом селе он натолкнулся на праздник Баранье воскресенье - первое после Петрова дня - и видел, как к церкви согнали баранов, резали их и варили: часть жареного мяса выделяли церковному старосте, остальное съедали тут же сами; большую и общую трапезу устраивали, пили, ели и напивались дозела.
Савва Александров и тут потирал руки, лукаво и радостно улыбался и из этого места не спешил, а останавливался, оставался и уловлял.
Дошел он и до Коровьего бога к Макарьевой пустыни, близ Ошевенского монастыря. Здесь уже пили и ели, сверх баранов, всякий другой скот.
Здесь между обоими монастырями залег по реке Порме густой лес, и вблизи по опушкам засели темные лесные люди.
Эти места Савва полюбил больше прежнего и отсюда уже не выходил довольно долгое время.
От границ Архангельской губернии началось распространение скрытницкой веры, и первые признаки ее удалось заметить в Усть-Волгском приходе. Вера шла по реке Онеге вверх, сворачивая в прибрежные леса, и в них пряталась: сначала по речке Большой Порме, потом в приходе Ольховца и Волосова. В 20 лет новая вера успела утвердиться в волостях Каргопольского уезда: Архангельской, Быковской, Усачевской, Панфиловской (собственно в приходе Печниковском), в Мотковской волости (в приходе Луговском, или Лугах), в Нифантовской (в Речно-Георгиевском и Ошевенском приходах). Не пошла эта вера к Двине и на Сию: за Лугами - деревушкой близ архангельского погоста - нет уже ни одного скрытника, точно так же как и в г. Каргополе их очень мало. Зато в 6 верстах от села Архангела к Устьвельской станции петербургского тракта, у деревни Кладовца, получила громкую известность гора.
Гора заключает в себе подземные ходы, которые и полагались вырытыми руками скрытников для жилья. Начальство подземелья эти распорядилось засыпать, однако напрасно: гроты были прихоть природы, а ходы оказались результатами подземных ключей, в обильном количестве прорывающих мистическую и подозрительную гору.
Из расцветшего, искусно насаженного Евфимием в пошехонских лесах «тернового сада», вычищенного от валежника и зарослей Никитой Семеновым, переброшенные ветром семена в леса каргопольские возросли, дали поросль и отрасли, которые тщательно доглядывал ученик Никитин, Савва. За нею затем ухаживал и поливал ее из беглых ратников Никанор -крестьянин Каргопольского уезда с товарищами: Иваном Дмитричем из дер. Печниково и Владимиром из беглых солдат (сам Савва Александров ушел отсюда на новые скитанья под Кинешму Костромской губ.).
Имеются, впрочем, уже подсохшие и отвалившиеся сучья, выбитые и вынесенные попутным благоприятным ветром из лесной чащи на открытое поле, по перелесью, на мир. Таких немного; завалившихся в трещах гораздо больше.
Верного и близкого к правде количества бегающих «в безвестной отлучке» дознаться нельзя: затем и скрываются, чтобы избежать учета и сбить со счетов. Придет неизвестный чужой из дальних мест и переселится к тем, которые ушли из ближних селений, - кто его узнает. Иная выпросилась на богомолье в Соловки и там могла потонуть, потеряться. Другой выправил из правления паспорт на дальние заработки, третий исчез без всякого спроса -может быть, под свалившимся деревом в лесу, может быть, под зашалившимся на сплаве бревном. Медведь в лесу ломает, волки едят, и леший заводит в трещу на лихую и голодную смерть. Усчитать по билетам и паспортам нельзя, потому что не только не возвращены они с надписью о смерти, но и совсем уничтожены. Усчитать можно только тех, кто сказался ушедшим, да не вернулся, и тех, кто ушел и долго соседями недосчитывается. Да и то - все ли такие прекратили сношения с миром по своей доброй воле?
Глава VIII
Тем временем охотник в лес вышел.
Видит он: в лесу много дичи и зверя и лес подходящий - и стиглому, и беглому проходы есть, только удалу молодцу проезду нет. Это и надо.
Облаву можно сделать удачную, только надо подобрать и подыскать загонщиков. А на такое дело, все говорят, хороша баба: и голос звонок, и волос тонок и длинен, и на нее, что волк на боязливого и визгливого поросенка, идет всякий красный и пушный зверь. И отец Емфимий, и Никита Семеныч так делали и с того начинали, а с Никитой Семеновичем Савва Александров жил за родного брата и очень помогал ему в Вологодском уезде (в 1857 году). Довольно достать одну такую бабу, которая была бы поумней, и посудачливей, и побойчей, и несчастнее прочих, чтобы подыскалась тотчас же к этой другая подходящая, а с двумя и базар, и облаву можно сделать.
Савва Александров как пришел, так и подсмотрел одну такую, как раз подходящую: в гурьевском обществе, в Быловской волости, из деревни Устья-Пормы, девку Татьяну Светлякову с матерью.
Объявился он и показал себя ей: не на косолапого косого медведя, а больше на шуструю охотничью собачку смахивает. Умеет подластиться, умеет хвостом повертеть, и все это у него не так, как у дворовой домашней собачонки. Есть на что взглянуть и к чему присмотреться слабым бабьим делом и обычаем.
Савва в городах жил, в казармах обтерся, видывал, как писаря и господа офицеры, да и свой брат на ту же охоту хаживали, красного зверя притравливали. Они советовали:
- Ты слова такие спознай, коих промеж себя не выговариваешь, - ничего, если какое и изломанное попадется (бывает, что это-то слово и нравится больше). Подсмотри подход и выверт, да посмелее, да понахальней, приступом - по-военному: это бабам всего слаще. А там уж они сами в тебе увидят то, чего нет у тебя и чего показать не можешь: они сами найдут и облюбят. Ты ведь солдат - одно слово. Слово то сильное и великое. Солдатом ты только покажись деревенской темной бабе и погляди, что из этого выйдет. А что выходит - про то вся мать наша Россия знает.
Показался, поглядел и увидел.
- Несчастненький ты человек, и берет меня жалость за самое
