вперед стараясь схватить невидимую для них светлую, чистую душу. Ужас сковал Святозара, когда в него чуть не вцепилась длинная четырехпалая рука. Но также внезапно откуда-то сверху прямо на душу наследника упал золотой луч света и родной голос беспокойно шепнул: «Торопись, мальчик!.. И помни, я рядом!..» Святозар тут же устремился вверх по тому лучу, а выскользнув из пекельного мира, вмале очутившись где-то в небесной ночной дали, и словно ведомый светом, как можно живее полетел по проложенной им полосе к своему стану. Он был так напуган и так торопился, что чуть было не пролетел шатер правителя, да не снижая быстроты полета, впорхнул в собственное тело.
Святозар так мощно стукнулся душой о тело, что ощутил страшную боль в каждой его частичке и наверно громко закричал. Потому как когда он открыл глаза, увидел стоящего над собой отца, тот что-то явно говорил сыну, но наследник его не слышал. Лишь спустя какой-то морг он ощутил резкий скрипящий звук в ушах, словно кто-то зычно в них заорал, а засим острую боль в голове и наконец-то услышал правителя:
– Сынок, мальчик мой, что с тобой?.. Что?.. Очнись, сын, ты меня слышишь? – негромко, но дюже взволнованно говорил правитель.
Святозар почувствовал страшный озноб в теле и головокружение, да дрожащим голосом с трудом проронил:
– Отец, все хорошо… Хорошо, не беспокойся.
Наследник ощутил, как холод, покрывший все тело, вышел изнутри, будто душа Святозара объятая смертельным ужасом Пекла коснувшись живой плоти, выпустила этот кошмар из себя. Наследник покрылся мельчайшими капельками холодного пота, и его стало трясти, словно он только, что вышел из зимней проруби на мороз.
– Мальчик мой, да, что же с тобой случилось…. Подожди, я прочитаю заговор, – тревожно прошептал отец, ощупывая голову и тело сына.
– Нет, отец, заговор не поможет, – подергиваясь и муторно дыша, пояснил Святозар. – Я не болен… это другое…. другое… Мне нужно тепло, тепло отец. Укрой меня и принеси мне горячего… Да, по скорее, отец, я не могу согреться.
Правитель укрыл сына его укрывалом, лежащим в ногах, после принес свое, и тогда уже поспешил из шатра, но мгновение спустя, которое трясущемуся от холоду Святозару показалось вечностью, принес чашу, от оной шел густой пар. Святозар попытался сесть на ложе, но его так трясло, что он повалился обратно, а руки, каковые он протянул к чаше и вообще не слушались его. Отец опустился к нему на ложе, и, усадив сына, да поддерживая, принялся поить его горячим сбитнем. Когда животворная жидкость растеклась по венам и согрела кровь, душу и сердце, Святозар почувствовал себя лучше, его еще сотрясала дрожь, но в тело пришла сила. Наследник лег на ложе и закрыл глаза, изредка вздрагивая всем телом.
– Мальчик мой, еще принести сбитня? – тихо спросил отец, и вытер утиральником проступивший на лбу сына пот.
– Не знаю, отец, не знаю, – не открывая глаза, ответил Святозар.
– Я послал дружинника к Вячке, он принесет тебе горячего молока, – молвил правитель и плотнее укрыл сына укрывалом.
– Да, наверно горячее молоко меня окончательно согреет и прогонит из моего тела. – Святозар на малеша прервался, открыл глаза и посмотрев в беспокойные очи отца, добавил, – пекельный холод… Ах, отец, знал бы ты где я побывал… Сейчас я согреюсь, наберусь сил и все тебе поведаю. – Наследник вновь смолк, тяжело выдохнул, точно собирался читать заговор, и посем начал рассказывать отцу про бека Туруса и Нука, про палец Горыни и полет в Пекло и про виденное там в пекельном царстве, и заканчивая свой сказ пояснил, – они там отец, уже давно плетут подлые замыслы против Восурии… Потому как наша светлая Родина, почти не поставляет души в Пекло. А когда Горыня вырастил своего сына, они все обрадовались. Чернобог приказал воеводе Вию дать волшебный кинжал Нуку, при помощи которого тот выйдет из Пекла, да сможет обретать разные тела. А сын воеводы козлоногий Пан разузнал все про магический дар, что сходит на правителей Восурии, когда младенцу ставится печать. А когда ты родился, и Богиня Макошь стала прясть нить твоей судьбы, то Пан послал черного аиста Баку в Сваргу, чтобы тот подглядел твое волоконце и узнал, кто станет твоей женой. – Святозар замолчал, и судорожно дернулся вздрогнул всем телом. – Прости, отец, что я так встревожил тебя… Я не хотел… Я так испугался, когда меня чуть было не схватила рука того колдуна, и поспешив вылететь по лучу просто не согрелся душой в дороге… И наверно очень резко вернулся в свое тело.
– Я услышал, как ты кричишь, сын, – сказал правитель, когда наследник закончил говорить. – Подскочил к тебе, а ты лежал, тяжело дышал и подпрыгивал всем телом на ложе. – Отец наново утер Святозару пот на лбу, и добавил, – что ж, теперь мы с тобой, мальчик мой, знаем, кто такой Нук и, что он хочет от нас и от нашей земли.
– Да, отец, это все ДажьБог, это он даровал нам возможность узнать кто наш враг, и какой он обладает силой, – заметил наследник.
В шатер вошел Вячко и поставил на стол кувшин молока да две чаши, а погодя принес еще небольшую мису укрытую утиральником и бесшумно покинул намет.
– Я сейчас налью тебе молока и принесу, – поднимаясь, молвил правитель.
– Нет, отец, не неси, проводи меня до стола мне уже легче, – ответил Святозар, и, скинув с себя укрывала, поднялся с ложа.
Правитель наклонился и помог сыну надеть сапоги, довел его до стола, да усадив, укрыл своим укрывалом. Ярил поместился за столом напротив сына, и налил ему молока в чашу, убрал с мисы утиральник, высвобождая румяные бока еще теплых расстегаев. Святозар взял чашу в руки, и, делая большие глотки начал пить горячее, обжигающее молоко. И как только белое коровье молоко растеклось по всему его телу, так тотчас оно выгнало из него и из души наследника весь ужас да холод Пекла. Святозар же перестал вздрагивать, и, почувствовав страшный голод, взял расстегай, а правитель меж тем подлил сыну в чашу еще молока.
– Спасибо, все-таки Жировиту, – добавил Святозар, переставая жевать. – Что он такая добрая душа, кормит меня такими вкуснастями, а то бы на этой походной пищи, Храбр прав, я бы не смог удержать мой меч ДажьБога и мой щит Семаргла. Теперь, отец, я уверен в себе и знаю, что победа будет на мой стороне.
– Но магия Нука сильна в ней сила Пекла, тьмы, Нави, – со смятением в голосе сказал правитель и налил молока и себе в чашу.
– Нет,
