В том же месяце, чуть позже, через британские дипломатические каналы пришла информация, что на деле молодая женщина — дочь содержателя гостиницы из Праги. Когда ей об этом сообщили, она начала страстно возражать, говоря, что никогда в жизни не была в Праге и если узнает, кто оскорбил ее, приписав «таких родителей, она выцарапает ему глаза»{626}.
10 июля в Москве начались обширные празднования в честь установления мира. Екатерина пешком прошла в процессии до Успенского собора, чтобы открыть церемонию торжественной литургией и благодарственной молитвой. Рядом шли фельдмаршал Румянцев и Потемкин, великие князь и княгиня, офицеры и дамы двора. Императрица была в маленькой короне и императорской мантии, пурпурный полог над ее головой несли двенадцать генералов. Процессию сопровождали гвардейцы в красно-золотой форме и серебряных шлемах со страусовыми плюмажами. После церковной службы процессия вернулась в Грановитую палату, где генерал-прокурор Вяземский произнес речь, в которой восхвалял императрицу.
Ответ от имени государыни зачитал вице-канцлер. Затем хранитель личных средств правителя огласил список почетных званий и наград, которыми императрица с радостью отмечала событие. Сорок человек наградили за службу землями, деньгами и серебром. Коллекция картин, украшенная драгоценными камнями шляпа, бриллиантовая звезда и эполет на плечо предназначались для фельдмаршала Румянцева — вместе с почетной приставкой к его имени «Задунайский» («За Дунаем»). Алексей Орлов получил схожую приставку «Чесменский» в честь своей победы при Чесме, а также шестьдесят тысяч рублей и усыпанную бриллиантами саблю. Потемкин стал графом и получил миниатюрный портрет императрицы, инкрустированный бриллиантами, для ношения на груди — честь, которой до того удостаивался лишь единственный мужчина, Григорий Орлов.
Было множество других наград за военную доблесть, в том числе производство контр-адмирала Грейга в ранг вице-адмирала и назначение его на пост коменданта Кронштадта. Двадцатиоднолетняя Александра Энгельгардт, одна из племянниц Потемкина, ставшая потом близкой подругой Екатерины, была назначена фрейлиной императрицы. Кроме того, Екатерина назначила полковника Петра Завадовского, красивого и хорошо образованного тридцатисемилетнего украинца, которого рекомендовал ей фельдмаршал Румянцев, секретарем своего личного кабинета для приема петиций, а Александра Безбородко, также рекомендованного Румянцевым, секретарем по литературной работе.
После этого великолепного открытия проведение остального празднования в честь установления мира было отложено на десять дней, так как 11 июля Екатерина заболела: ее мучили желудочные боли с последующей лихорадкой и диарея в острой форме, от которых она оправилась только после кровопускания. В то время ходили слухи, особенно при дворах Европы, что этот приступ болезни на самом деле был беременностью, в результате которой появилась на свет дочь Потемкина, но доказательств у этой версии нет. Сама Екатерина позднее объяснила Гримму свою болезнь тем, что однажды холодным днем она в плохом настроении съела двадцать персиков и отправилась спать, не заметив признаков, предупреждающих о грядущих болях и бессоннице{627}.
Возобновившееся празднование включало волшебную страну изобилия, или праздник для простого люда, на котором народу приготовили на Ходынском поле в северо-западной части города жареного быка и фонтаны вина, а вокруг поля были устроены волшебные картины, представлявшие сцены недавних русских побед и территориальные прибавления. Одна дорога представляла собою Дон, а другая Днепр; Азовское море стало банкетным залом, Кинбурн — театром, Керчь и Еникале — бальными комнатами. «Берега реки» оживляли деревенские сценки, мельницы, деревья и иллюминированные дома, а великолепный салют, представлявший собой сотни колес, звезд, солнц и фонтанов огня, вылетал «из-за Дуная»{628}. Все идеи принадлежали Екатерине и Потемкину, а осуществление было поручено Василию Баженову. Екатерина предпочла это «всем дурацким божественным чертогам», которые были в первоначальных планах архитекторов{629}.
26 августа именины великой княгини отмечались представлением французской комической оперы «Annette et Lubin» прямо в лесу возле только что выстроенного государственного поместья Царицыно — недалеко от Коломенского, расположенного к югу от Москвы, «к большому удивлению крестьян из окружающих сел, — написала Екатерина Гримму, — которые жили в полном неведении, что в мире существует такая вещь, как комическая опера»{630}. В том же письме Екатерина поведала Гримму, что великая княгиня на четвертом месяце беременности, и что чувствует она себя хорошо.
В конце октября генерал-губернатор Голицын сообщил императрице, что сидящая в крепости пленница, которая отказывается изменить свою историю, теперь сильно больна; чахотка у нее развивается быстро, и похоже, долго она не проживет. Женщина умерла 24 декабря, ее тело торопливо закопали в садике крепости, а ее охрана дала клятву хранить тайну вечно. Странное имя «княжна Тараканова» было дано ей уже после смерти в одной из фантастических историй, ходивших о ней многие десятилетия.
Губернская реформа — первая попытка российского государства проникнуть в глубинку — была издана 7 ноября 1775 года. Кроме реорганизации провинциальной России — ибо империя было разделена на провинции под управлением генерал-губернаторов, назначаемых лично императрицей, — реформа содержала попытку модернизировать российскую систему наказаний путем создания тюрем для преступников, ожидающих суда или высылки, а также исправительных домов для тех, кто совершил мелкие преступления, и работных домов для бедных. Важным пунктом реформы было образование. Устав преобразованных советов по благосостоянию народа обязывал их создавать в городах каждой провинции школы, которые финансировались бы из субсидии размером в сто пятьдесят тысяч рублей, выделяемой из казны каждому совету.
Реформа, многие аспекты которой возникли из вопросов, поднятых депутатами Законодательной комиссии, была в значительной степени проработкой самой Екатерины. Особенно много помогали ей новый секретарь Петр Завадовский (26 ноября должным образом награжденный крестом святого Георгия четвертого класса) и Потемкин. Реформы должны были осуществляться постепенно. Первая попытка реорганизации была намечена в Твери, где в январе 1776 года генерал-губернатору Сиверсу было доверено наблюдать за образованием Тверской губернии.
Двор вернулся из Москвы в Санкт-Петербург 26 декабря. С конца июля Петр Завадовский обедал за столом Екатерины и в качестве члена свиты сопровождал ее в коротких путешествиях по окрестностям Москвы. Оказавшись в Петербурге, он часто находился в компании Екатерины и Потемкина, работая и обедая с ними — или третьим, или в составе маленькой группы. 1 января Потемкину вверили командование Петербургской дивизией, а его мать сделали гофмейстериной. На следующий день Завадовского сделали генерал-адъютантом императрицы.
13. Новые любовники
и новая невестка
(1776–1777)
Все пройдет, кроме моей страсти к тебе.
Екатерина II —
Петру Завадовскому
Вмешательство Петра Завадовского в отношения Екатерины и Потемкина было попыткой разрешить конфликты и уладить противоречия, существовавшие в этих отношениях, не разрушив их до конца. Завадовский
